ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

сон

В глубоком сне поплывут сыны человеческие, временами кратко касаясь единой силы, временами проскальзывая мимо копья, но обычно не понимая, чем были эти мимо­летные встречи, вспыхивавшие в их сокровенной сущнос­ти. Лишившись памяти о том, что значит быть чело­веком, сыны человеческие должны будут вновь пробудить в себе способности к чудесам.

Ибо эпоха за эпохой небеса над сынами человеческими бу­дут оставаться чистыми и холодными, словно хмурый и призрачный серый сон, — лишь изредка мелькнет где-то искорка света, когда кто-то один проснется и вспомнит безумие своего сна.

Но... при воспоминании об этом безумии маленький ого­нек увеличивается... вспыхивает внезапно и неистово... крошечное пламя... да, совсем крошечное... мельчайшее... и все же это — пламя... маленькая надежда на то, что сон не будет тянуться вечно.

Медленно... медленно... каждая крошечная вспышка пла­мени окутывается малыми крапинками тумана... смот­рите же!... откликаясь на эти частицы тумана, спящие начинают спать беспокойно!

Из пророчеств Безымянного

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЧЕТЫРЕ ПОСТУЛАТА СТАЛКИНГА

НЕСЧАСТЬЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО ОГРАНИЧЕННОСТЬ КОНЕЧНОГО РАЗУМА ЗАСТАВЛЯЕТ ЕГО ВЗИРАТЬ НА ЗАГАДКИ БЫТИЯ КАК НА СКУЧНЫЕ ОБЫДЕН­НЫЕ ЯВЛЕНИЯ, НЕ ИМЕЮЩИЕ ОСОБОГО ЗНАЧЕ­НИЯ.

Тот факт, что Туманы Знания Драконов начинают сгущаться, доказывает, что люди начали осознавать свои подлинные потенциальные способности, хотя пока это происходит на самом глубочайшем, неосознанном уровне понимания. Однако, если человеку предстоит развить все потенциальные возможности, ему совершенно необходимо сознательно ощутить эти глубин­ные изменения, так как это позволит ему понять, что люди дол­жны использовать любое испытание, включая и современные мировые события, как средство извлечения своих скрытых по­тенциальных способностей.

В двух предшествующих книгах были заложены основы, не­обходимые для рассказа о более развитых принципах учений Толтеков, и теперь можно начать описание практических мето­дов. При этом нам придется вернуться к тем техникам, о кото­рых уже говорилось, чтобы рассмотреть их более глубокий смысл, так как именно они дают начало продвинутым практикам Пути Воина.

Учитывая этот глубинный смысл, а также то, о чем говори­лось во введении к этой книге, следует понять: если человечество собирается уловить мимолетный миг шанса, человеку настоя­тельно необходимо вырваться из своего предельно рациональ­ного подхода к жизни и самым осознанным и осмысленным об­разом обратиться к загадке своего бытия. Подлинное значение понятия «шанс» заключается в понимании тех возможностей, которые кроются в том или ином испытании; уловить мимолет­ный миг шанса, по существу, — значит извлечь максимальную пользу из таких возможностей.

Умение уловить мимолетный миг шанса означает и дейс­твие, и осуществление, и, поскольку для этого нужна сила, впол­не уместно начать этот том с Севера — с направления силы, дейс­твия и в конечном счете осуществления. Однако по той причине, что Север по самой своей природе является также полем боя воина, обращение к этой стороне света неизменно влечет за со­бой вступление в битву, а это требует использования щита вои­на.

Характер и принципы использования щита воина уже опи­сывались в книге «Возвращение Воинов», но, поскольку тот рас­сказ представлял собой краткое введение, нам нужно вернуться к этому важному принципу и рассмотреть его глубже. Необходи­мо понять, что использование щита воина представляет собой совсем не то, чем оно кажется на первый взгляд, так как любые дела воина носят характер стратегии. Следует осознавать и то, что все стратегии являются в действительности техниками (иногда составными), и каждая такая техника представляет со­бой многоцелевой инструмент, допускающий разнообразное применение. Это особенно справедливо в отношении щита вои­на; хотя его очевидное применение объяснено в «Возвращении Воинов», одна из глубочайших форм использования щита воина приводит к неделанию, которое, разумеется, связано с искусством сталкинга.

Искусство сталкинга представляет собой тайну сердца, и при размышлении о том, чем оно на самом деле является, стано­вится очевидным, почему эта техника считается одним из трех искусств, необходимых для следования Пути Воина. Подвергая сталкинг более пристальному рассмотрению, важно понимать, что его основы кроются в акте восприятия — одной из величай­ших загадок, известных человеку.

Хотя большинство людей считают акт восприятия совер­шенно обыденным действием, это невероятно важное явление всегда увлекало Толтеков, которые понимали, что в нем кроется универсальный ключ ко всем проявлениям подлинной силы. По­чему разные люди воспринимают одно и то же событие по-раз­ному и почему одни люди умеют воспринимать нечто такое, на что другие не обращают внимания, — только два из огромного числа вопросов, из поколения в поколение занимавших самых

опытных Тотеков-видящих, И все же, несмотря на самые само­отверженные исследования, современные Толтеки подошли к раскрытию тайны восприятия не намного ближе, чем на заре своей работы. Им удалось лишь добиться еще большей искус­ности в актах восприятия и в результате накопить огромный опыт и, следовательно, огромные знания; однако разгадка тайны этого самого основополагающего явления по-прежнему усколь­зает от любого человека.

ПОСКОЛЬКУ АКТ ВОСПРИЯТИЯ ВКЛЮЧАЕТ В СЕБЯ ЗАГАДКУ НАМЕ­РЕНИЯ. ОН ТОЖЕ ЯВЛЯЕТСЯ ЗАГАДКОЙ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ДВУХ ЭТИХ ТАЙН ПОРОЖДАЕТ ТУМАНЫ ЗНАНИЯ ДРАКОНОВ

Как подчеркивает это изречение, причина того, что Толте-кивидящие еще не смогли разгадать тайну восприятия, заключа­ется в том, что она связана с той загадочной силой, которую на­зывают намерением. Таким образом, это в буквальном смысле пример загадки внутри загадки — одна взаимодействует с другой и порождает при этом третью тайну, а именно то явление, кото­рое Толтеки назвали Туманами Знания Драконов.

Во введении к этой книге уже упоминалось о том, что Знания Драконов нелегко выразить в логических категориях, которых требует рациональный ум человека. В действительности, во мно­гих отношениях намного легче проводить рациональные рас­суждения об акте восприятия и даже о силе намерения, чем о Туманах Знания Драконов. Причина этого заключается в том, что принцип Знания Драконов представляет собой один из тех стран­ных парадоксов, что порождаются самим рациональным умом, поскольку этот принцип обладает невероятно глубоким смыс­лом, но в тот же миг, когда к нему применяют логику, он внезап­но начинает выглядеть совершенно иррациональным. По этой причине все то, что до сих пор говорилось об искусстве сталкин­га, позволяет без труда понять, почему оно считается загадкой. Акт восприятия, который на первый взгляд выглядит очень ло­гичным и обыденным, представляет собой в действительности три загадки в одном явлении; поскольку сталкинг берет свое на­чало в этой тройственной тайне, его нельзя воспринимать бук­вально — к нему следует относиться как к особой загадке.

ЗАГАДКУ НЕВОЗМОЖНО РЕШИТЬ ПРИ ВЗГЛЯДЕ СО СТОРОНЫ ЕС­ЛИ ЧЕЛОВЕК ХОЧЕТ РАЗГАДАТЬ КАКУЮ-ЛИБО ТАЙНУ. ОН ДОЛЖЕН ЦЕЛИКОМ ПОГРУЗИТЬСЯ В НЕЕ. ПОСКОЛЬКУ ТОЛЬКО ТАК ОН СПО­СОБЕН НАЧЕРТИТЬ КАРТУ НЕПОЗНАННОГО.

Буквальное значение этого изречения говорит само за себя, намекая на то, что любая загадка означает непознанное, а непоз­нанное не может стать познанным, пока человек его не исследу­ет. Тот же принцип применим к составлению карты неизведан­ной местности. Чтобы картограф смог начертить такую карту, он должен физически оказаться в данной местности. Однако если физическое проникновение и исследование неизведанной мест­ности дается сравнительно легко, то переход в непознанные об­ласти человеческой души представляет собой совсем иную по сложности задачу, и именно это позволяет оценить глубину смысла приведенного изречения.

Ключ к этому глубинному значению кроется в словах «чело­век должен целиком погрузиться в эту загадку». Это один из труднейших для понимания ученика принципов, так как его под­линное содержание фактически не может быть выражено слова­ми. В результате каждый ученик первоначально допускает ошиб­ку, полагая, что полное погружение в загадку — просто оборот речи. Однако одаренный ученик достаточно быстро приходит к пониманию того, что сталкеры, как правило, не пользуются ме­тафорами, но даже в тех случаях, когда им приходится это де­лать, такие метафоры неизменно оказываются выражениями аб­страктной действительности, превосходящей ограничения ко­нечного разума. Таким образом, выражение «целиком погру­зиться в загадку» намного превосходит обычное значение поня­тий «погрузиться», «глубоко увлечься» или «направить все свои мысли». На самом деле, эти слова несут в себе ключ к настоящему искусству сталкинга и, в особенности, к искусству выслеживания себя, то есть неделания.

Особенно примечателен тот факт, что, когда речь заходит о неделании, ученик обычно воспринимает эти учения в букваль­ном смысле и, таким образом, оказывается в ловушке предпола­гаемого понимания. Как и обо всех прочих принципах и техни­ках, о неделании можно говорить лишь в рациональных катего­риях. Каждый человек может начать только с того уровня, на котором он находится в текущий момент; поскольку все ученики начинают с уровня полной ограниченности логикой рациональ­ного ума, вполне естественно, что вначале они относятся к этим учениям с рациональной позиции. Это особенно справедливо в отношении тех техник, которые оказывают влияние на осознан­ность правой стороны, так как ученик почти неосознанно пола­гает, что ему предоставлено право применять в этих практиках

только свой рациональный ум. Ему просто не приходит в голову, что он еще не полностью постиг подлинную природу осознания правой стороны, поскольку ученик считает само собой разумею­щимся, что его собственное, особое восприятие осознания пра­вой стороны непременно должно быть верным. В результате тех­ника неделания неизбежно воспринимается в буквальном смыс­ле, и такое понимание закрепляется надолго.

И сталкинг, и неделание действительно оказывают воздейс­твие на осознание правой стороны, но это не означает, что мы можем позволить себе воспринимать их буквально. Подлинная причина того, что эти две техники влияют на осознание правой стороны, становится очевидной при дальнейших размышлениях об их более глубоком смысле, но сейчас достаточно будет сказать, что подлинный смысл обеих техник заключается в том, что они оказывают воздействие на акт восприятия, который большая часть людей способна замечать только в обычном состоянии осознания.

Впрочем, в отличие от обычных людей, воины не допускают ошибки, предполагая, что их восприятие чего-либо является окончательной реальностью. На собственном опыте усвоив тот факт, что акт восприятия всегда отражает взгляд человека на мир, воины не принимают свое восприятие за чистую монету, так как знают, что при любых изменениях взгляда на мир проис­ходят перемены и в том, как человек воспринимает мир и самого себя. По этой причине воины принимают то, что они восприни­мают, одновременно не принимая это, и верят своему восприя­тию, не доверяя ему. Таково неделание воина; благодаря такой практике он избегает одержимости поверхностным значением явлений — будь то проблема, приятное переживание, утвержде­ние другого человека, поведение окружающих или некий прин­цип или техника учений Толтеков.

Вследствие этого, когда речь идет о том, что человек должен целиком погрузиться в какую-либо загадку, воин без тени сомне­ний понимает, что он столкнулся с метафорическим описанием некоей действительности, которую невозможно выразить слова­ми. Отдавая себе отчет в этом, воин осознает, что совершенно глупо задавать вопрос о том, как именно этого следует добивать­ся, —если бы это можно было пояснить словами, то не возникло бы никакой необходимости пользоваться метафорой. Вместо этого воин занимается неделанием, то есть начинает выслежи­вать свое восприятие этого утверждения. Именно в этот момент рациональный ум ученика с неизбежностью переворачивается с ног на голову — и, даже не задумываясь об этом, ученик задает неуместный вопрос: «Как?»

Выслеживать собственное восприятие не так трудно, как объяснить это действие. Вообще говоря, это относится ко всему, что делают воины, но до тех пор, пока человек не поймет, как именно это делается, этот принцип выглядит очень сложным — впрочем, лишь потому, что рациональный ум упорно все услож­няет. Как только человек понимает, как именно что-то делается, он обнаруживает, что сложным было не само действие, а его объяснение тому, кто склонен все усложнять. Толтеки разрабо­тали определенные наставления для учеников, позволяющие им самостоятельно разбираться в том, что невозможно выразить словами. Эти наставления называют постулатами, или предпо­сылками; обычно они представляются наборами. Набор предпо­сылок, который дается ученикам в качестве помощи в изучении того, что значит выслеживать свое восприятие, называют че­тырьмя постулатами сталкинга. Традиционно их представля­ют в виде следующего изречения:

СЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ. ЧТО. ВО-ПЕРВЫХ. ВЕСЬ МИР И ТО, ЧТО ОН В СЕБЯ ВКЛЮЧАЕТ. ПРЕДСТАВЛЯЮТ СОБОЙ БЕСКОНЕЧНУЮ ЗА­ГАДКУ:

ВО-ВТОРЫХ. ДОЛГ ВОИНА ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В РАЗГАДКЕ ЭТОЙ ТАЙ­НЫ. ХОТЯ ОН НИКОГДА НЕ ДОЛЖЕН ПРЕДАВАТЬСЯ НАДЕЖДЕ НА ТО. ЧТО ЭТО ЕМУ УДАСТСЯ:

В-ТРЕТЬИХ. ВОИНЫ ОСОЗНАЮТ ОКРУЖАЮЩУЮ ИХ БЕСКОНЕЧ­НУЮ ЗАГАДКУ. СЧИТАЮТ САМИХ СЕБЯ ЕЕ ЧАСТЬЮ И. ЗНАЯ. ЧТО ИХ ДОЛГ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В РАЗГАДКЕ ЭТОЙ ТАЙНЫ. СТАНОВЯТСЯ ЕДИНЫМИ С НЕЙ:

В-ЧЕТВЕРТЫХ. БУДУЧИ ЕДИНЫМИ С ЭТОЙ ЗАГАДКОЙ. ВОИНЫ ПРИХОДЯТ К ПОНИМАНИЮ ТОГО. ЧТО ОСНОВОЙ ТАЙНЫ ЯВЛЯЕТ­СЯ БЕСКОНЕЧНАЯ ЗАГАДОЧНОСТЬ БЫТИЯ ВСЕ СУЩЕГО — АТОМА. КАМНЯ. РАСТЕНИЯ. ЖИВОТНОГО. ЧЕЛОВЕКА ИЛИ СВЕРХЧЕЛОВЕ­ЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ.

ДОСТИГНУВ ТАКОГО ОСОЗНАНИЯ. ВОИН ОБРЕТАЕТ ПОДЛИННОЕ СМИРЕНИЕ. ТАК КАК В ЭТОЙ ЗАГАДКЕ БЫТИЯ ВСЕ РАВНЫ

Нет нужды говорить о том, что вначале ученику очень труд­но на практике воплотить эти наставления в своей повседневной жизни. Ему просто нелегко считать этот мир загадкой, так как его учили, что все допускает рациональное объяснение; ему не­легко считать себя частью этой загадки, поскольку большую часть своей жизни он верил, что знает самого себя. Сходным образом, ему нелегко считать насекомое равным себе, так как в ученике воспитывали веру в то, что люди являются высшей фор­мой жизни. Однако именно по этим причинам Толтеки разрабо­тали свои постулаты. Прекрасно понимая, что ученики не могут жить в соответствии с этими принципами, нагвали с незапамят­ных времен выслеживали своих учеников и подталкивали их к подлинному обучению, давая им эти постулаты.

Чтобы понять, как они работают, следует осознать, что во время борьбы за воплощение этих постулатов на практике у ученика остается только один выбор: задаться вопросом о том, почему он раз за разом терпит в этом неудачу. Когда такой уче­ник приходит к своему Нагвалю и спрашивает, почему ему не удается воплотить эти наставления на практике, тот обычно от­вечает, что, вероятно, на самом деле ученику не хочется изме­няться или, возможно, Путь Воина не является его путем с серд­цем. Столкнувшись с таким вызовом, ученик немедленно и в полном отчаянии прилагает все свои силы, чтобы убедить Нагваля в том, что это все-таки его путь с сердцем и он по-настоящему хочет измениться. Разумеется, при этом ученик убеждает не Нагваля, а самого себя, и это приводит его к подлинным основам всего затруднения.

Если бы Нагваль не был убежден в искренности ученика, он незамедлительно прервал бы его обучение, и ученик тоже это понимает. Совершенно очевидно, что, сталкивая ученика с са­мим собой, Нагваль выслеживает его. Однако вся красота этого маневра заключается в том, что, даже если ученик понимает, что его выслеживают, он прекрасно осознает и то, что сталкер ни­когда не лжет, и в результате оказывается в неловком поло­жении, так как становится жертвой собственного некорректного вопроса.

У оказавшегося меж двух огней ученика есть только две воз­можности: либо отнестись к словам Нагваля буквально (в этом случае ученик должен признать, что ему действительно мешает отсутствие должной старательности), либо понять, что его выс­леживают (в этом случае он допускает, что в наставлениях Нагваля есть некая еще не постижимая для ученика истина). Однако независимо от того, какой выбор сделает ученик, это все равно приведет к тому, что ему придется провести переоценку и своих побуждений, и своих достижений. Делая это как самостоятельно, так и с помощью Нагваля, ученик невольно начинает выслежи­вать собственное восприятие самого себя и окружающих обсто­ятельств. Наконец, сознавая, что он не может позволить себе принимать собственное восприятие за чистую монету, ученик начинает видеть свои убеждения и поведение в совершенно ином свете. Лишаясь убежденности в том, что он знает самого себя, такой ученик начинает достаточно безжалостно подвергать сомнению все свои качества.

Однако подлинный смысл такого маневра заходит намного дальше всех этих пояснений. Предоставляя ученику ряд настав­лений, которые, как заранее известно, ученик никогда не сможет исполнить, Нагваль действенно обманывает его: заставляет, во-первых, выслеживать собственное восприятие, во-вторых, поч­ти неосознанно начать считать самого себя загадкой и, в-треть­их, сгущать вокруг себя Туманы Знания Драконов. Такое тройное воздействие возникает и в том случае, когда ученик ничего не знает о них заблаговременно, и тогда, когда он прекрасно осоз­нает, что его выслеживают. В этом кроется чудо рационального ума человека. В своем развитии рациональный ум стал настолько сообразительным, что с невероятной легкостью попадает в ло­вушку собственного ума. Вообще говоря, рациональный ум так «разумен», что готов сотрудничать с подобным маневром, если тот будет заранее объяснен, так как рациональность легко обхит­рить ее собственной логичностью, ее ощущениями страха и тщеславия, — даже тогда, когда он знает, что это ловушка!

В конечном счете именно умение поймать рациональный ум в ловушку при помощи его собственной сообразительности, страха или тщеславия и представляет собой искусство настояще­го сталкера. Однако человек по-прежнему не может позволить себе принимать это за чистую монету, поскольку сталкер доби­вается искусности, только упражняясь на самом себе. Невозмож­но научиться выслеживать других, не умея выслеживать себя; по этой причине, едва только ученик начинает понимать, как дейс­твует его собственный разум и насколько легко заманить его в ловушку утомительным и упорным желанием быть во главе, этот ученик становится способным выслеживать других. Еще более важным является то, что, начиная видеть ограниченность

собственного восприятия и ту повышенную серьезность, с какой человек всегда верит в свою правоту, ученик оказывается в том положении, которое позволяет ему по-настоящему выслеживать свое восприятие и, следовательно, собственную рациональность.

Прекращая считать свое восприятие неизменным, ученик быстро обнаруживает, что награды такой свободы намного пре­вышают все усилия, которые потребовались для того, чтобы дос­тичь этого уровня. Во-первых, начинает исчезать желание оце­нивать чужие поступки, и в результате ученик не растрачивает драгоценное время и личную силу на. попытки оправдать или осу­дить свои мнения и действия. Вместо этого он начинает пони­мать собственную глупость, а с таким осознанием приходит и настоящее умение смеяться над самим собой. Во-вторых, на соб­ственном опыте постигнув, что люди действительно являются загадочными существами, ученик учится избавляться от тревоги в отношении того, что он еще не обрел полного понимания. Медленно, но уверенно он осознает, что одной жизни никогда не хватит для полного решения загадки собственного бытия; после этого ученик постепенно достигает того состояния ума, которое можно назвать только подлинным терпением. В-третьих, убе­дившись в пользе самого сталкинга, ученик уже не упражняется в неделании — он начинает жить неделанием и при этом учится тому, что тот же принцип применим и ко всему прочему, что встречается на Пути Воина.

В противоположность практике учений, умение жить учени­ями представляет собой такую концепцию, какую ученик мень­ше всего может позволить себе понимать буквально, так как со­вокупные результаты умения жить учениями представляют со­бой загадочное явление под названием Знания Драконов —прин­цип, к которому, как уже заметил проницательный читатель, я постоянно возвращаюсь. Все это легче всего понять путем раз­мышлений над следующим изречением:

В НАЧАЛЕ ПРИНЦИП ВОИНА КАЖЕТСЯ УЧЕНИКУ ВСЕГО ЛИШЬ РО­МАНТИЧЕСКИМ ИДЕАЛОМ ПО МЕРЕ ОБУЧЕНИЯ УЧЕНИК НАЧИНА­ЕТ ГАДАТЬ. ВОЗМОЖНО ЛИ ВООБЩЕ ВЫПОЛНИТЬ ВСЕ ПОСТАВ­ЛЕННЫЕ ПЕРЕД НИМ ЗАДАЧИ В РЕЗУЛЬТАТЕ ОН ТЕРЯЕТ БЫЛУЮ УБЕЖДЕННОСТЬ. КОТОРАЯ БЫЛА СВОЙСТВЕННА ЕМУ В НАЧАЛЕ. ОДНАКО, ЛИШАЯСЬ УБЕЖДЕННОСТИ. УЧЕНИК НЕПРЕМЕННО ПО­ПАДАЕТ В ТУ ЛОВУШКУ. КОТОРАЯ БЫЛА УГОТОВАНА ДЛЯ НЕГО НАГВАЛЕМ. НЕ ОСОЗНАВАЯ ЭТОГО. УЧЕНИК НАЧИНАЕТ СЧИТАТЬ ПУТЬ ВОИНА МИФОМ. В ТОТ МИГ. КОГДА НАГВАЛЬ ПОНИМАЕТ ЭТО. ОН ПОДВЕРГАЕТ УБЕЖДЕННОСТЬ УЧЕНИКА ВСЕВОЗМОЖНЫМ ИС­ПЫТАНИЯМ: НЕ ИМЕЯ ИНОГО ВЫХОДА. КРОМЕ ВСТУПЛЕНИЯ В БИТВУ. УЧЕНИК УПОРНО ПЫТАЕТСЯ УБЕДИТЬ НАГВАЛЯ В ТОМ. ЧТО СТАРАЕТСЯ ИЗО ВСЕХ СИЛ. ОДНАКО ПРИ ЭТОМ УЧЕНИК ОКАЗЫВА­ЕТСЯ В ЛОВУШКЕ ТОГО МИФА. ЧТО БЫЛ СОЗДАН ИМ САМИМ. ОКА­ЗАВШИСЬ В ЗАПАДНЕ ЭТОГО МИФА. ОН НЕОСОЗНАННО НАЧИНА­ЕТ ЖИТЬ ЭТИМ МИФОМ В СТРЕМЛЕНИИ БЫТЬ БЕЗУПРЕЧНЫМ — И ЖИВЕТ ЭТИМ МИФОМ ДО ТЕХ ПОР. ПОКА НЕ СТАНОВИТСЯ ИМ.

Ввиду всего, что было сказано выше, понять смысл этого изречения совсем не трудно. Все мы вступаем на Путь Воина со своим собственным багажом, и этот багаж мало чем отличается от багажа другого человека, так как его содержимым являются предубеждения и заранее составленные представления, накоп­ленные из-за социальной обусловленности. Пожалуй, самым вредоносным представлением из всех этих пожитков является надежда на то, что нас научат тому, как стать воинами. Пока ученик цепляется за эту мысль, он почти ничему не учится — во-первых, потому, что подлинные учения невозможно выра­зить словами, и, во-вторых, по той причине, что сила является тем знанием, которое можно усвоить только на личном опыте. Более того, поскольку ученик надеется на то, что его всему нау­чат, он не воплощает учения на практике, а просто садится и ждет, пока Нагваль вручит ему учения.

Однако следует понимать, что знания, как и силу невозмож­но передать. Чтобы получить силу, нужно заявить свои права на нее посредством личного опыта. По этой причине единствен­ным, что может предложить Нагваль, являются наставления в том, как лучше всего встречать свои испытания и извлекать из них собственные дары силы.

Возможно, это одно из труднейших положений, с которыми сталкивается любой ученик, так как ученикам не хочется верить, что все знания и всю силу, на которые только можно надеяться, они могу найти в повседневной жизни. Так или иначе, ученик непременно приходит к Нагвалю в надежде на то, что у того есть некая волшебная палочка; они ожидают, что в тот момент, когда Нагваль решит, что ученик уже готов, он вынет такую волшеб­ную палочку и превратит ученика в грозного воина. Увы! Хотя

некоторые нечистоплотные личности поддерживают такое суе­верие, чтобы опустошать кошельки своих учеников, Толтекам до сих пор не удалось найти такой могущественной палочки, нес­мотря на все их знания и силу.

Нагвали являются поистине могущественными существами и, в зависимости от конкретных форм подготовки, могут обла­дать совершенно необычайными способностями. Однако неза­висимо от своего могущества нагваль не может воспользоваться своей силой для преображения того ученика, который не верит в самого себя. Если нагваль захочет, он может (и в прошлом это часто случалось) организовать нечто вроде непрерывного бега по кругу цирковой арены в надежде на то, что это заставит уче­ников учиться. Он способен вталкивать учеников в повышенное осознание и выдергивать из него, словно играя японской игруш­кой йо-йо. Он может удивлять и пугать их, сменяя один впечат­ляющий ритуал другим. Одним лишь звучанием своего голоса он может сдвигать точки сборки своих учеников, и те испытают головокружение, начнут смеяться или рыдать. Он способен ме­нять их восприятие, приковывая их внимание только взглядом. Если же все эти приемы терпят крах, нагваль может прибегнуть к своим способностям видящего и вселить в своих учеников страх перед адом. Но в конечном счете несмотря на все изумление уче­ников, несмотря на то, что они будут усаживаться в уголке, что­бы, затаив дыхание, нашептывать друг другу о всех тех чудесах, свидетелями которых они были, —несмотря на все это, они ни­чуть не станут мудрее и по-прежнему останутся такими же бес­помощными, какими были раньше.

В действительности нагваль может сделать для своих учени­ков только одно: направить к изучению их собственных внутрен­них способностей и пояснить, как воспользоваться этими спо­собностями, чтобы заявить свои права на силу. Но это возможно лишь тогда, когда ученик хочет начать работу над изменением своей жизни и таким образом привести в движение те аспекты учений, которые важны для него на текущем этапе. Любой полу­ченный фрагмент учений следует воплощать на практике, если только он может принести какую-либо пользу, так как совер­шенно невозможно упражняться в тех положениях, которые не могут быть использованы для преодоления испытаний. В этом и заключается величайшая трудность, так как ученики никогда не замечают своих подлинных испытаний, но даже если это им уда­ется, они предпочитают, чтобы Нагваль исполнил какой-нибудь волшебный трюк, — вместо того, чтобы встретить эти испыта­ния самостоятельно и извлечь из них дары силы.

Первое, что приходится делать Нагвалю с новым учеником, —лишить его уверенности в том, что Нагваль сделает все за него. Если этого не случится, ученик останется зависимым человеком и никогда не сумеет заявить свои права на силу, с другой стороны, если Нагваль слишком энергично вытряхнет из ученика такую веру, он подвергает его риску потери уверенности в себе, и в ре­зультате ученик станет не менее зависимым. Иными словами, ученика следует подвести к такому положению, в каком он сам сможет понять, что все его убеждения представляют собой лишь бездумные надежды, опирающиеся на большей частью ошибоч­ный взгляд на мир; в то же время следует с большим вниманием следить за тем, чтобы ученик не потерял голову, когда начнет сознавать, что вся его жизнь была основана на лжи и неверных

представлениях.

Нагваль может направить ученика единственным способом: с помощью этого хитроумного маневра настроить его так, чтобы ученик почти неосознанно начал рассматривать учения как фор­му мифа. Следует понимать, что миф представляет собой нечто такое, в отношении чего большая часть людей не может опреде­литься —то ли воспринимать это серьезно, то ли не обращать на это никакого внимания. Это чрезвычайно важный принцип, поскольку, когда ученик начинает относиться к учениям таким образом, он, не осознавая этого, лишается своих надежд; с другой стороны, он не уверен в том, должен ли верить происходящему, и потому ему не угрожают потеря уверенности в себе и в своих суждениях. Однако, не будучи уверенным ни в том, что ему ког­да-нибудь доведется изучить нечто по-настоящему ценное, ни в том, что, покончив с обучением, он сможет вернуться к прежне­му образу жизни, ученик оказывается в ловушке мифа, который был создан им самим — и, разумеется, с незаметным участием Нагваля. После этого Нагваль начинает выслеживать ученика и подталкивать его к правильному расположению духа, передавая четыре постулата сталкинга, — вначале это обычно делается неявно, так как по традиции формальная передача этих постула­тов ученику проводится на более поздних этапах обучения.

Когда ученик оказывается в ловушке этого мифа, Нагваль продолжает устраивать ему те или иные испытания, в результате чего ученику приходится вступать в битву за собственное досто­инство. Более того, своими непрерывными попытками убедить

Нагваля в том, что он действительно больше всего на свете хочет стать воином, ученик в действительности постоянно убеждает самого себя в том, что способен и достоин им стать и сделает все для достижения успеха в этом.

Это прекрасное расположение духа — оно является единс­твенным условием, которое гарантирует, что ученик действи­тельно предпримет все требуемые усилия для того, чтобы жить как воин. Усилия к тому, чтобы жить как воин, — вот что назы­вают практическим применением учений; в отличие от прежнего образа жизни, именно подлинная практика учений является настоящим неделанием ученика, пусть даже он не отдает себе в этом отчета. Следует понимать, что любые формы сознательно­го неделания ученика несут в себе единственное практическое значение: они способствуют его усилиям упражняться в жизни воина.

В этот период своего обучения ученик очень четко осознает тот факт, что он отчаянно пытается жить как воин, но ему все еще очень далеко до того уровня, когда он сможет заявить о та­ком статусе, — и Нагваль постоянно напоминает ученику об этом факте. Иными словами, ученик понимает, что он живет мифом, но, пребывая в ловушке этого мифа, понимает и то, что не может позволить себе все бросить, и потому у него остается единственный выход: прилагать все свои силы к тому, чтобы жить этим мифом безупречно. На практике это означает, что уче­ник уже не просто пытается упражняться в неделании с целью достижения некоего романтического идеала, — он оказывается настолько поглощенным своими попытками выжить под непре­рывным натиском Нагваля, что, по существу, начинает жить не­деланием.

В тот момент, когда ученик начинает жить так, словно вся его жизнь — неделание, он приводит в действие внутреннюю цепную реакцию, которую уже невозможно остановить. С этого мгновения он безостановочно выслеживает свое восприятие и уже не испытывает потребности задавать некорректные вопро­сы, — вместо этого он начинает формулировать такие вопросы, которые, как он чувствует, приведут его к более глубокому пони­манию собственных потенциальных возможностей. Теперь, ког­да он перестал сидеть с надутым видом из-за того, что Нагваль не оправдывает его ожиданий, но вместо этого принял на себя пол­ную ответственность за свою жизнь, за свои знания и, следова­тельно, за свою силу, ученик может направить все свои усилия, чтобы вести безупречный образ жизни воина; при этом он прихо­дит к осознанию того, что это можно сделать только в рамках своей повседневной жизни.

Такие разительные перемены в настроении ученика отмеча­ют имеющую первостепенное значение переломную точку, в ко­торой начинается процесс преобразования, — и он вызван не тем, что Нагваль взмахнул волшебной палочкой, а лишь тем, что он хитростью заставил самого ученика начать внутри себя этот процесс, заставив его сражаться за выживание, сохранение здра­вого смысла и в конечном итоге за уважение к себе. Это — вели­чайший дар силы, какой Нагваль может вручить ученику. Осво­бодиться от истощающих ограничений нашей социальной обус­ловленности, вернуть себе веру в собственное достоинство и в свои потенциальные способности — это поистине огромный по­дарок, но даже он становится блеклым и незначительным в срав­нении с даром преобразования, которым ученик наделяет самого себя в том процессе, который приводит его к этой переломной точке.

Важнейшим аспектом этого акта преобразования является неуловимое явление под названием Туманы Знания Драконов. Я надеюсь, что после этого необходимого вступления у читателя уже не возникнет искушения отнестись к этому принципу повер­хностно и он загорится желанием узнать множество тех сложных тонкостей, описать которые словами с незапамятных времен тщетно пытаются нагвали.

Самым сложным для словесного выражения принципом, связанным со Знаниями Драконов, является тот факт, что чело­век обладает способностью воплощать в действительность свои мечты. Большинству людей легко понять это на примере ощути­мых предметов. К примеру, многие с готовностью согласятся с тем, что если человек мечтает когда-нибудь открыть собственное дело, купить спортивную машину или прекрасный дом, то дос­таточно упорные усилия помогут ему сделать эти мечты реаль­ностью. Многие согласятся и с тем, что человек, мечтающий изобрести новый тип воздушного судна или даже новый прин­цип путешествий в космосе, действительно может сделать это, если посвятит такому занятию всю свою жизнь. Однако когда

речь заходит о возможности воплотить в действительность свой подлинный потенциал магического существа Вселенной, боль­шинство людей внезапно умолкают и начинают с подозрением поглядывать на того, кто пытается объяснить им, что это по си­лам каждому. И все же именно в этом и заключаются подлинные потенциальные возможности человека.

Как бы невероятно это ни звучало, каждый имеет возмож­ность воплотить в действительность свои мечты с помощью магии. Человек — магическое создание, и потому магия, как и учения Толтеков, принадлежит ему по праву рождения. В жизни любого человека есть две возможности. С одной стороны, он мо­жет продолжать верить в то, что является жертвой обстоятель­ств своего рождения и жизни, что он не в силах это изменить, а до рождения и после смерти нет никакого существования. Если согласиться со всем этим, то жизнь на физическом плане стано­вится бессмысленным занятием, не имеющим ни особой цели, ни какого-либо важного значения. С другой стороны, человек может верить в то, что он существует и за пределами физическо­го мира, а единственная причина того, что он время от времени возникает на физическом плане, заключается в том, что ему нуж­но научиться воплощать все свои потенциальные возможности в действительность плотного, физического мира, преодолевая при этом многочисленные испытания, которые приносит ему та­кая форма существования. Если это справедливо, то ни один че­ловек просто не может быть жертвой обстоятельств; если же он —не жертва, то, разумеется, обладает способностью изменять и самого себя, и свою жизнь. Однако такая способность означает магию в самом подлинном смысле этого слова, независимо от того, пользуется ли человек для этого волшебной палочкой или магией превращения, преобразования и преображения.

Единственными причинами, по которым люди не верят в свои магические способности, является либо то, что в своей при­верженности суевериям и бабушкиным сказкам они ищут вол­шебную палочку, либо то, что, по их мнению, все можно объяс­нить рационально. Впрочем в конечном счете магия — это сов­сем не умение извлекать кроликов из шляпы или материализо­вать пару сережек прямо из ниоткуда; подлинная магия предс­тавляет собой способность создавать и разрушать — умение че­ловека превратить свои недостатки в силу, способность преобра­зовать себя в безупречных воинов духа человека, возможность преобразить себя в подлинного человека, микрокосм в макрокосме. В этом кроется величайшая сила человека как магическо­го существа Вселенной.

Как уже говорилось в «Возвращении Воинов», существуют две основные формы магии, которые называются первым коль­цом силы и вторым кольцом силы. В настоящее время обе формы магии являются неотъемлемыми частями традиции Толтеков, однако Воины Свободы уже не обучают первому кольцу силы — по той простой причине, что эта форма магии не ведет к свободе.

Мы углубились в учения не так далеко, чтобы сейчас можно было пояснить всю разницу между этими двумя формами магии; быть может, пока достаточно будет одной аналогии. Первое коль­цо силы можно сравнить с делением атома, а второе кольцо силы —с ядерным синтезом. Первая форма магии отнимает: отделя­ет, разделяет, устраняет и, в целом, разрушает что-либо. С другой стороны, вторая форма добавляет, то есть объединяет, исправ­ляет, приносит нечто прежде отсутствовавшее и, в целом, под­держивает, улучшает и создает. Первая форма магии представля­ет собой силу тоналя, или материального, тогда как вторая — силу нагваля, то есть духовного. Сливаясь воедино, эти две фор­мы порождают третью — Знания Драконов, подлинную силу че­ловека.

Из вышесказанного должно быть ясно, что Воины Свободы отвергли первое кольцо силы не из-за его разрушающего свойства, так как разрушение занимает свое место во всеобщей схеме су­ществования; это было сделано, скорее, для того, чтобы ни они сами, ни их ученики не попали в ловушку этой формы магии. Кроме того, если первое кольцо силы начинают развивать ранее второго кольца, то разделяющий характер силы этой формы магии не позволяет ученику осваивать второе кольцо силы. Нес­мотря на это, следует отдавать себе отчет в том, что воля духа человека заключается в воплощении всей полноты его потенци­альных способностей на плотном, физическом плане, и потому подразумевает способности и созидать, и разрушать; это значит, что достижение второго кольца силы само собой приводит к ис­пользованию первого кольца.

Странной причудой человеческого рассудка является то, что люди с большей готовностью верят в отрицающее, чем в утвер­ждающее. По этой причине, если сказать кому-нибудь, кто ни­когда не занимался магией, что он способен на это, человек либо просто не поверит, либо, хуже того, усядется с широко раскры­тыми глазами и будет ждать, когда его научат это делать, — во

всяком случае, до тех пор, пока этот миф не перестанет его увле­кать. Однако другой странной и не менее парадоксальной причу­дой ума является то, что при столкновении с испытанием в чело­веке пробуждается мятежный дух. К примеру, если у кого-то по­является навязчивая идея, но ему говорят, что ее успех весьма сомнителен, то искреннее огорчение способно поднять этого че­ловека на невероятные высоты, даже если он делает это лишь для того, чтобы доказать, что все остальные ошибались.

Зная о существовании таких странных причуд человеческо­го разума, преданный Пути Свободы Нагваль неизменно подтал­кивает своих учеников к сражению за право на существование того, что они воспринимают, — при этом они начинают вопло­щать в действительность свои потенциальные возможности. Иными словами, в своих попытках выжить под натиском Нагва­ля или в стремлении доказать ему, что он ошибается, ученики начинают сгущать вокруг себя Туманы Знания Драконов. В обоих случаях ученики неосознанно начинают воплощать в действи­тельность нечто, извлекая его из того, что прежде было ничем.

Я не в состоянии выразить этот принцип иными словами, но это совсем не означает, что на практике человеку приходится начинать с нуля, так как потенциальные возможности ученика всегда существуют в нем. С другой стороны, такой еще не вопло­щенный в действительность потенциал ничем не отличается от пустоты — до тех пор, пока он не станет чем-то. Это «нечто» и называют теми туманами, которые со временем превратятся в Знания Драконов — подлинную силу человека.

Вероятно, теперь читатель гадает, почему я решил расска­зать о том, как Нагваль выслеживает своего ученика и подталки­вает его к определенным действиям, но, по правде говоря, то, что заранее известно ученику или читателю, не имеет большого зна­чения. Я решил поведать об этом тактическом приеме по двум причинам. Во-первых, поскольку читатели моих книг вряд ли работают с нагвалями, единственный доступный мне способ принести своими книгами пользу читателям заключался в опи­сании этого тактического маневра. Дело в том, что большая часть читателей уже решили работать самостоятельно — в про­тивном случае, они не тратили бы время на чтение, а пытались бы найти опытного Нагваля. Тот факт, что этот тактический прием известен читателю заблаговременно, не имеет никакого значения, так как он с одинаковым успехом работает и тогда, когда о нем знают, и тогда, когда ученики ничего не подозрева­ют. Во-вторых, раскрывая этот тактический маневр, я могу не только объяснить смысл понятия «Туманы Знания Драконов», но и показать более глубокое содержание сталкинга и неделания — кстати говоря, в отношении этих концепций следует внести последние уточнения.

Первое уточнение связано с тем, что я описывал как извле­чение кроликов из шляпы или материализацию пары сережек. Если не считать случаев ловкости рук, такая магия действительно существует, но те люди, которые способны проделывать подоб­ные чудеса, встречаются очень редко и обычно не берут учени­ков. Это вызвано тем, что человечество в целом еще очень далеко от умения мудро управлять такой силой, в результате чего сами сновидящие человечества пресекают ее развитие и использова­ние.

В действительности эта форма силы не относится к той магии, какой можно обучить в традиционном смысле, —скорее, это конечный результат множества безупречных жизней, прожи­тых в стиле прошедшего полную подготовку воина. К сожале­нию — или, напротив, к счастью, — нет иного пути обретения подобной силы. Если бы он существовал, современный мир был бы заполнен таким большим числом простодушных людей, за­нятых исключительно насыщением своей жадности к матери­альным богатством, что любая эволюция осознания полностью прекратилась бы; с другой стороны, люди могли бы с таким рве­нием приступить к избавлению мира от тех, кого они считают неприятными типами, что на планете вообще не осталось бы форм жизни, необходимых для развития осознания.

Второе уточнение касается преждевременного знакомства ученика с четырьмя постулатами сталкинга, следует отметить то, о чем еще не было сказано. Вначале ученик просто не в состо­янии удовлетворить тем требованиям, которые ему предъявля­ются, но после того, как он начинает жить учениями и, следова­тельно, сгущать вокруг себя Туманы Знания Драконов, наступает такой момент, когда ученик действительно соответствует этим требованиям. Я говорю об этом для того, чтобы читатель не при­шел к ошибочному выводу о том, что четыре постулата стал­кинга представляют собой просто тактический прием сталкера,

—это слишком далеко от истины. Четыре постулата сталкинга не только жизненно важны для правила сталкера, которое мы рассмотрим в следующей главе, но и представляют собой самую сущность Туманов Знания Драконов. Чтобы понять это, лучше всего обратиться к краткому обзору всей подготовки ученика.

Продвигаясь по Пути Воина, ученик проходит этапы стрем­ления к романтическому идеалу, понимания мифа и умения жить этим мифом и, наконец, становится самим мифом. Иными словами, сумев увидеть этот миф, ученик обретает достаточную трезвость, чтобы расстаться с романтичностью и признать тот факт, что впереди его ждет много работы. В этот момент он на­чинает воплощать учения на практике и приводит в действие процесс трансформации. На этом этапе он начинает жить учени­ями, а не просто упражняться в них, уделяя жизни воина лишь напускное внимание. Начав жить этим мифом, он не только приводит в действие процесс преобразования, но и начинает сгу­щать Туманы Знания Драконов, Наконец, благодаря долгой жиз­ни в стиле воина, ученик пересекает незримый порог, за которым вся его жизнь преобразуется в неделание, а последние остатки личной истории рассеиваются призрачной дымкой. В этот миг уже можно утверждать, что ученик стал мифом; если он продол­жит вести образ жизни совершенно безупречного воина, то окон­чательным результатом станет полное преображение.

К этому времени в его распоряжении есть сила, и ученик во всех отношениях завершил свое обучение. Он достиг окончания своего путешествия как человеческого существа, и тот миг, когда ученик сбросит человеческую форму и перейдет в то состояние осознания, которое называют полнотой сущности, остается лишь вопросом времени. Этот переход отмечает начало нового, окончательного путешествия воина. В этом новом путешествии, которое представляет собой подлинное путешествие человека, воин постигает, что все мы являемся существами Вселенной, вла­деющими двумя кольцами силы, и что наша божественная при­рода являет собой волшебство Знания Драконов.

НЕВЫРАЗИМОЕ ПРОЯВЛЯЕТ СЕБЯ КАК НЕПОСТИЖИМУЮ ДВОЙС­ТВЕННОСТЬ НАГВАЛЯ И ТОНАЛЯ — ДВУХ КОЛЕЦ СИЛЫ МЕЖДУ ЭТИМИ КОЛЬЦАМИ ВОЗВЫШАЕТСЯ ЧЕЛОВЕК — ТА ТОЧКА ЕДИНЕ­НИЯ. В КОТОРОЙ СОБИРАЮТСЯ ВОСПРИЯТИЕ НАГВАЛЯ И ВОСПРИ­ЯТИЕ ТОНАЛЯ ВНАЧАЛЕ НАМЕРЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА НАСТОЛЬКО РАС­СЕЯННО И НЕПРОЧНО ЧТО КАЖЕТСЯ ПРИЗРАЧНЫМ ТУМАНОМ ВЗАИМОДЕЙСТВУЮЩИМ С ДВУМЯ ВНЕШНИМИ КОЛЬЦАМИ, НО ПО МЕРЕ ТОГО, . КАК ЧЕЛОВЕК СОСРЕДОТОЧИВАЕТ СВОЕ НАМЕРЕ­НИЕ. ОНО СТАНОВИТСЯ ТРЕТЬИМ КОЛЬЦОМ. СВЯЗУЮЩИМ ДВА ДРУГИХ ВОЕДИНО. ЭТИ ТРИ КОЛЬЦА ОБРАЗУЮТ ПОЛНОТУ СУЩ­НОСТИ - СЛИЯНИЕ СИЛ. ОСНОВАННОЕ НА ЗНАНИИ ДРАКОНОВ.