Попытка приобрести билеты в кассе Большого театра на оперу Верди “Тоска” в очередной раз закончилась фиаско.

Спекулянт в дутой арктической куртке, ставший почти приятелем через несколько заходов за билетами, продолжал нас “разводить”.

- Я же говорю! Никогда ты на “Тоску” приличный билет в кассе не купишь. И на “Щелкунчика”, и на “Спящую красавицу”. Все хорошие места у нас.

У покупателя с улицы выбор невелик. На классическую постановку Большого билет на галерку или в партер обойдется в среднем от 200 до 1000 рублей, при том что места в середине партера на ту же “Тоску” по расценкам кассы составляют всего 85 рублей.

Приходит на память одно интервью художественного руководителя-директора театра Владимира Васильева, в котором он с восторгом вспоминал, как шел к театру, и спекулянт, не узнав его, предложил купить билет за какую-то баснословную сумму Однако гордость за творческие успехи — это лишь имидж, за которым скрывается серьезная теневая экономика. По самым скромным подсчетам оборот денег от перепродажи билетов, поддерживаемый их искусственным дефицитом, раз в десять превышает официальные кассовые сборы Большого.

Проходя мимо сквера театра, почти каждый неплохо одетый человек получает предложение купить билетик. Продавцы - люди не случайные. Кожаные или спортивные куртки, вязаные шапочки, взгляд -иногда бегающий, иногда твердый, разговор - деловой, жесткий. Сами собой вспоминаются валютные фарцовщики конца 80-х, “бомбившие интуру”. Но уже с сотовыми телефонами. Есть и редкие студенческие лица.

У театральных колонн спекулянты работают группами. Клиента они атакуют со всех сторон и “разводят” всем коллективом - в доле участвуют все. “Одинокие волки” подстерегают своих жертв у касс или недалеко от выкорчеванного Лужковым сквера. Связавшись с группой, вы рискуете не устоять в торге перед напором коллективной аргументации. Вариант “один на один” все-таки предпочтительнее. Шанс, хоть и нереальный, вымолить малую скидку, взывая к милосердию и любви к великому искусству, у вас остается.

В двух шагах от самого входа в театр нас неожиданно встретил вальяжный пожилой господин в лисьей шапке, напоминающий скорее оперного баса, чем спекулянта. Из любопытства мы поторговались и с ним. Задать минут до первого звонка нам удалось подвинуть его с тысячи рублей за пару до семисот.

Но все эти уличные продавцы лишь видимое основание пирамиды, центр которой в дирекции Большого театра.

...Мы сидим в маленькой кафешке на Большой Дмитровке с нашим знакомым в дутой куртке, циничным и повеселевшим. Его зовут Сергей, он все-таки уболтал нас купить пару билетов, и мы договорились еще об одной — на “Жизель”.

По его словам, приблизительное число промышляющих перепродажей билетов на улице - человек 70. Двадцать из них (это костяк) с билетами на руках, остальные перекупают у своих, когда подворачивается клиент. В вопросах цены торг возможен, но малоперспективен. Демпинг легко вычисляется ,и карается коллективом при поддержке “измайловской крыши”. Братве ребята отстегивают и жесткий ежемесячный налог. Плата “за асфальт” составляет 500 долларов в месяц с носа. Даже если ничего не наторговал - не дай Бог задержать!

Сергей посматривает хитро и уверен, что лишнего не сболтнет, откровенность располагает: глядишь, мы пополним его постоянную клиентуру

На вопросе о личных доходах наш разговор слегка забуксовал. “По разному бывает, - нехотя, но не без рисовки обронил Сергей, - от концов с концами со всеми вычетами штуки две баксов в среднем выходит”. Куда более охотно он обличал саму “систему”. И именно эту информацию мы перепроверили в источниках, близких к самому Большому.

Заработки на этом уровне пирамиды на порядок выше. Если “на воздухе” удачливый продавец получает в среднем 100-150 долларов (в редкие дни до 500), то стабильный заработок с одной группы интуристов от 1000 до 1500 долларов.

Билеты в Большой можно купить и в кассах “Метрополя”. Причем кассирша сама покупает у “подносчиков” билет, к примеру, за 200 рублей, а продает уже вдвое-втрое дороже.

Именно “подносчики” играют роль мостика, по которому билеты попадают в теневой оборот. Теневой, потому что вся официальная бухгалтерия Большого театра отчитывается перед налоговой инпекцией за кассовые сборы по номиналу билетов. И наивно полагать, будто дирекция Большого, питая билетами всю пирамиду теневых распространителей, занимается благотворительностью исключительно во имя Великого Искусства.

Билеты, попадающие и к уличным спекулянтам, и в “Метрополь”, и в другие театральные кассы, достаются “подносчикам” разными путями.

Существует официальное право любого учреждения подать в дирекцию Большого театра заявление на “бронь”. Даже когда мы пытались связаться с приемной коммерческого директора на предмет интервью, нас сразу спросили про договор, который мы хотим заключить...

Почему? Да они наши меценаты!! И все - с дирекции взятки гладки.

Есть и другие каналы. Не раз упоминалась в театральной прессе “ассоциация клакеров”. Это те, кто активно хлопает в ладоши и кричит в зале “браво” перед выходом и уходом нужных артистов. С ними расплачиваются не только деньгами, но и билетами.

Кроме личных контактов, которые позволяют доставать тем или иным сотрудникам билеты, как сказали бы раньше, “по блату”, сама администрация использует искусственно созданный дефицит как средство материальной стимуляции нужных людей внутри театра. Речь идет не только о творческих профессиях, но , и о самой дирекции.

Тот же Сергей рассказал о неких чудесных подносчиках - “крезах”, располагающих тысячами билетов, происхождение которых не установлено. Эти билеты “крезы” продают “за нал” или сдают на реализацию. (В последнем случае подносчик не требует денег сразу, но берет дополнительный процент с каждого билета после продажи.) Те, кто отдает билеты на комиссию, обладают также магической возможностью возвращать непроданные билеты театру в качестве официально непроданных кассами.

Это чрезвычайно важное свидетельство. Из него следует, что те, кто сдает партиями билеты, своих денег за них не платят. А если убытки от непроданных билетов чудесным образом ложатся на сам Большой, то и главных apхитекторов этой теневой пирамиды надо искать там.

Первая попытка задать пару вопросов администратору касс Большого натолкнулась на категорический отказ, Собственно касса, в которой почти всегда висит табличка “Билетов нет”, подобно девице, никогда не знавшей мужчины, абсолютно невинна.

В пресс-службе театра на устную просьбу получить какие-то комментарии к ситуации нам ответили, что на данную тему никаких интервью быть не может: то, что происходит за его стенами, Большой театр не комментирует...

Тогда мы пошли на маленькую хитрость и послали факс с просьбой побеседовать об “экономике театрального процесса”. Но и он остался без ответа. Точнее, нам отвечали, что замдиректора театра (“по экономике”) Виталий Львович Фомин в течение месяца не сможет найти 15 минут для встречи, а по телефону он не разговаривает. На встречу с исполнительным директором Владимиром Михайловичем Кокониным нам тоже посоветовали не рассчитывать. Он, как и остальное руководство, очень занят подготовкой к грядущему милленниуму

Но мы не склонны верить, что все мысли и чаяния чиновников сосредоточены на космической торжественности прихода нового тысячелетия. Скорее, чиновники Большого решили, что работают в Главлите и могут определять, какую проблему стоит затрагивать журналистам, а какую нет. И те без них, конечно, ничего не напишут..