Sign In Sign-Up

Welcome!

Close

Would you like to make this site your homepage? It's fast and easy...

Yes, Please make this my home page!

No Thanks

  Don't show this to me again.

Close

Древние видящие

Дон Хуан объяснил, что важнейшим из достижений древних магов было
обнаруженное ими умение воспринимать энергетическую сущность предметов, существ и явлений. Это глубинное прозрение имело столь существенное значение, что превратилось в основную предпосылку всего магического искусства. В наше время, подчиняя всю жизнь дисциплине и постоянно тренируясь, маги целенаправленно обретают способность воспринимать сущность вещей. Способность эту они называют видением.
- Какое значение для меня могла бы иметь возможность воспринимать
энергетическую сущность вещей? - как-то спросил я дона Хуана.
- Это значит, что ты смог бы непосредственно воспринимать энергию, -
ответил он. - Отбросив ту часть восприятия, которая связана с социальными
интерпретациями, ты сможешь воспринимать внутреннюю сущность чего угодно.
Все, что мы воспринимаем, есть энергия. Но, поскольку мы неспособны
воспринимать ее непосредственно, без интерпретаций, мы обрабатываем
результаты восприятия, подгоняя их под определенный шаблон. Этот шаблон и
есть социально значимая часть восприятия, которую надлежит выделить и
изолировать.
- Почему я должен ее изолировать?
- Затем, что она целенаправленно уменьшает объем потенциально
возможного восприятия, заставляя нас быть уверенными в том, что реально
существующее ограничено шаблоном, под который мы подгоняем свое
восприятие. Я убежден, что для выживания человечества людям необходимо
срочно изменить саму социальную основу своего восприятия.
- А какова социальная основа восприятия, дон Хуан?
- Физическая определенность, уверенность в том, что мир состоит из
отдельных конкретных объектов. Я называю это социальной основой потому,
что каждый человек прилагает серьезнейшие усилия, яростно пытаясь удержать
свое восприятие мира в общепринятом русле.
- А как же тогда следует воспринимать мир?
- Все есть энергия. Вся Вселенная - это энергия. Должна измениться
социальная основа нашего восприятия, само качество физической
определенности должно стать иным. Нам следует обрести уверенность - именно
физическую уверенность - в том, что не существует ничего, кроме энергии.
Необходимо совершить усилие, достаточно мощное для того, чтобы изменить
русло восприятия, заставив нас воспринимать энергию как энергию. Тогда обе
возможности выбора будут в кончиках наших пальцев.
- Но возможно ли воспитать людей таким образом? - спросил я.
Дон Хуан ответил, что это возможно. Именно этим он и занимается со
мной и другими учениками. Он обучал нас новому способу восприятия, для
чего, во-первых, заставлял нас осознать, что мы обрабатываем результаты
нашего восприятия, подгоняя их под определенный шаблон, и, во-вторых,
усердно подталкивая нас к непосредственному восприятию энергии. Он заверил
меня, что этот метод в в значительной степени подобен тому, который
используется для обучения нас восприятию мира повседневности.
Дон Хуан полагал, что западня социального шаблона, в которую поймано
наше восприятие, теряет силу и прекращает работать, стоит только нам
осознать природу принятого нами шаблона, унаследованного от предков без
малейших попыток критически его исследовать.
- Неважно, положительно или отрицательно было значение восприятия
Вселенной как мира конкретных твердых объектов, но нашим предкам этот
режим восприятия был жизненно необходим, - сказал он. - В течение
множества веков мы воспринимали мир именно таким, и теперь в результате
вынуждены верить, что именно таковыми является, - миром, состоящим из
обособленных конкретных предметов.
- Я не могу представить себе мир другим, дон Хуан, - пожаловался я. -
Для меня он, вне всякого сомнения, - мир конкретных твердых объектов. Тем
более, что доказать это ничего не стоит - достаточно один раз врезаться
лбом в какой-нибудь из них.
- Но разумеется, мир вполне предметен. Мы против этого и не
возражаем.
- О чем же тогда ты говоришь?
- О том, что в первую очередь мир является миром энергии, и лишь
потом - миром объектов. Однако, если мы не начнем с предпосылки, гласящей,
что мир - это энергия, мы никогда не обретем способности непосредственного
восприятия энергии. Нас неизменно будет останавливать отмеченная только
что тобою физическая очевидность "твердости" составляющих мир объектов.
Аргументы эти были для меня загадочными. В то время мой разум просто
отказывался принимать к рассмотрению какие бы то ни было пути понимания
мира, кроме традиционно привычного. Утверждение дона Хуана и установки, к
которой он пытался развить, выглядели в моих глазах неким подобием
диковинных теорем, которые я не мог ни принять ни отвергнуть.
- Наш способ восприятия - это способ, свойственный хищнику, - однажды
сказал мне дон Хуан. - Очень эффективный метод оценки и классификации
добычи степени опасности. Но это - неединственный доступный способ
воспринимать. Существует и другой тип восприятия, с которым я и пытаюсь
тебя познакомить - восприятия сущности всего: непосредственное восприятие
энергии.
Восприятие сути всего заставит нас совершенно по-новому понять,
классифицировать и описать мир. И это новое описание будет гораздо более
захватывающим, чем привычное нам нынешнее, а его язык - несравнимо
изощреннее и богаче.
Тот более изощренный и богатый язык, о котором шла речь, был языком
магических истин, унаследованным доном Хуаном от его предшественников.
Термины и понятия, присущие этому языку, не имеют под собой никакого
рационального обоснования и никак не соотносятся с привычными фактами мира
нашей повседневности, но являются самодостаточными истинами, совершенно
очевидными для магов, способных непосредственно воспринимать энергию и
видеть внутреннюю суть всего.
Самым значительным магическим действом для этих магов является
непосредственное восприятие сущности вселенной. Дон Хуан считал, что
наилучшим образом ее описали те маги древности, которые первыми ее
увидели. Они говорили, что сущность вселенной напоминает светящиеся нити,
протянувшиеся во всех мыслимых и немыслимых направлениях из бесконечности
в бесконечность - светящиеся волокна, обладающие собственным непостижимым
для человеческого ума самосознанием.
После того, как древние видящие увидели сущность вселенной, они
научились видеть энергетическую сущность всех человеческих существ. Дон
Хуан говорил, что они описали человеческие существа как яркие образования,
формой напоминавшей гигантские яйца. Эти образования назвали светящимися
коконами.
- Когда маг видит человеческое существо, - продолжал дон Хуан, - он
видит громадное светящееся образование, которое при перемещении оставляет
глубокую борозду в энергетическом поле Земли. Оно как бы плывет, волоча за
собой на подобии хвоста вспахивающий землю стержневидный корень.
Дон Хуан полагал, что наша энергетическая форма изменяется с течением
времени. Он говорил, что любой видящий, в том числе и он сам, гораздо чаще
видит людей не в форме яиц, а в форме шаров, а иногда - даже в форме
чего-то прямоугольного, подобного надгробной плите. Но иногда, по
неизвестным для магов причинам, им попадаются люди, чью форму они видят
как яйцо. Дон Хуан предполагал, что люди, обладающие в наше время
яйцеобразной формой, больше соответствуют по своей структуре людям
древности.
В ходе изложения своего учения дон Хуан неоднократно повторял и
разъяснял то, что он считал решающей находкой, сделанной магами древности.
Он называл это критической характеристикой человеческого существа как
светящегося шара, и описывал в виде круглого пятна особо интенсивной
светимости размером с теннисный мячик, постоянно располагающегося внутри
светящегося шара вровень с его поверхностью на расстоянии двух футов
позади правой лопаточной кости тела человека.
Поскольку по началу у меня были проблемы с визуализацией всего этого,
дон Хуан объяснил, что светящийся шар гораздо больше человеческого тела, и
что пятно интенсивной светимости является частью этого энергетического
шара. Располагается это пятно на уровне лопаток на расстоянии вытянутой
руки от спины человека. Дон Хуан сообщил мне, что, увидев, как работает
это пятно, древние маги назвали его "точкой сборки".
- И как же работает точка сборки? - поинтересовался я.
- Она обусловливает наше восприятие, - ответил дон Хуан. - Древние
маги видели, что именно там, в этой точке собирается восприятие
человеческих существ. Увидев, что подобным пятном светимости повышенной
интенсивности обладает любое живое существо, древние маги пришли к
заключению, что вообще любое восприятие, каким бы оно ни было, формируется
как раз в этом месте.
- Что именно из того, что видели маги древности, привело их к
заключению, что восприятие имеет место в точке сборки? - спросил я.
Он ответил, что, во-первых, они увидели, что непосредственно через
точку сборки проходят лишь очень немногие из миллионов светящихся нитей
вселенной. Это и неудивительно, ведь размер точки сборки относительно мал
по сравнению с целым.
Во-вторых, они увидели, что точка сборки всегда окружена
дополнительным сиянием сферической формы, немного больше нее по величине.
Этим сиянием значительно усиливается свечение нитей, непосредственно
проходящих через него.
И, наконец, они увидели еще две вещи. Первая - точки сборки
человеческих существ могут изменять свое положение. И второе - при
нахождении точки сборки в привычном положении восприятия и осознания
человека производили впечатление нормальных, судя по поведению субъектов,
за которыми проводились наблюдения. При смещении же точки сборки и
окружающего ее сияния с привычного места, поведения наблюдаемых субъектов
становилось странно необычным, что казалось доказательством наличия
изменений в их осознании, равно как и некоторой трансформации их способа
восприятия.
Вывод, который древние маги сделали на основании этих наблюдений, был
следующим: чем больше сдвигается точка сборки из своего обычного
положения, тем более странным становится поведение индивида, что,
очевидно, следует из необычности осознания и восприятия.
- Обрати внимание, - предупредил меня дон Хуан, - когда я говорю о
видении, то всегда пользуюсь фразами типа "похоже на то, что", "кажется".
Дело в том, что результаты видения настолько уникальны и специфичны, что
говорить о них можно только сопоставляя их с чем-то уже нам известным.
Он сказал, что наиболее подходящим примером сложности описания
увиденного может служить то, как маги говорят о точке сборки и окружающем
ее сиянии. Их описывают как зоны светимости повышенной яркости, хотя
яркость тут не при чем, ведь видение осуществляется не при помощи глаз.
Однако, чтобы как-то подчеркнуть отличие этих образований от всего
остального, говорят, что точка сборки есть световое пятно, окруженное
чем-то вроде гало, неким сиянием. Как подчеркнул дон Хуан, мы настолько
скованы привычкой к преимущественно визуальному "восприятию хищника", что
вынуждены интерпретировать все в терминах нормального визуального
восприятия, свойственного хищнику, который смотрит глазами.
Дон Хуан рассказал, что, после того, как древние маги увидели точку
сборки с окружающим ее сиянием и составили представление о их вероятной
функции, они приступили к разработке объяснения. Они предположили, что,
фокусируя сферическое сияние на энергетических нитях вселенной,
непосредственно сквозь это сияние проходящих, точка сборки человеческих
существ автоматически без какого бы то ни было предварительно осознанного
намерения собирает эти или волокна, формируя из них устойчивую картину,
воспринимаемого мира.
- Но каким образом волокна, о которых ты говоришь, могут быть собраны
в устойчивую картину воспринимаемого мира? - спросил я.
- Этого не может знать никто, - ответил дон Хуан. - Маги видят
движение энергии. Но видеть ее движение недостаточно, чтобы сказать, как и
почему это происходит.
Дон Хуан утверждал, что, после того, как они увидели миллионы
сознательных энергетических волокон, проходящих через точку сборки,
древние маги сформулировали постулат, гласивший: проходя сквозь точку
сборки, волокна собираются в пучок под действием окружающего точку сборки
сияния. Увидев, насколько меркнет это сияние у людей, находящихся без
сознания или при смерти, и как оно полностью исчезает у мертвецов, древние
маги пришли к убеждению, что это сияние и есть свечение осознания.
- Имеется ли точка сборки у трупа? - поинтересовался я. Дон Хуан
ответил, что у мертвого существа бесследно исчезает, поскольку именно она
вместе с окружающим ее сиянием является основным признаком жизни и наличия
осознания. На основании своих наблюдений маги древности пришли к
неизбежному выводу: осознание и восприятие неразрывно связаны друг с
другом, с точкой сборки и окружающим ее сиянием.
- Не может быть так, что древние маги ошиблись, когда пытались
разобраться в том что видели? - спросил я.
- Я не могу объяснить тебе, почему, но маг никоим образом не может
ошибиться, интерпретируя то, что видит, - ответил дон Хуан тоном, не
допускающим возражений. - Выводы, к которым древние маги пришли в свое
время, могут оказаться неправильными сейчас но лишь потому, что они давали
неправильные интерпретации, будучи наивными и не имея подготовки, в
соответствующий нынешнему уровню понимания. Чтобы избежать подобных
ошибок, маг, если он намерен заниматься интерпретациями, должен постоянно
оттачивать свой ум.
Затем дон Хуан несколько смягчился и ответил, что, безусловно,
гораздо менее опасно для мага оставаться на уровне простого описания
увиденного, но побуждение обобщать, интерпретировать, делать выводы и
объяснять - пусть хотя бы самому себе - чересчур сильно, чтобы ему можно
было противиться. Воздействие смещения точки сборки на энергетическую
конфигурацию существ стало еще одним объектом, который маги древних времен
принялись изучать с помощью видения. Дон Хуан объяснил, что при смещении
точки сборки в новое положение в этом месте формируется новый конгломерат
светящихся энергетических волокон. Увидев это, маги древности пришли к
выводу, согласно которому восприятие автоматически собирается там, где
находится точка сборки, поскольку она всегда окружена свечением осознания.
Однако в следствии того, что сборка осуществляется на новом месте и
задействует новые волокна, собранный мир не может не отличатся от
привычного нам повседневного мира.
Дон Хуан объяснил, что древние маги различали два типа смещений точки
сборки. Первый тип - смещение в любое положение по поверхности светящегося
шара или внутрь него. Такое смещение получило название сдвига точки
сборки. Второй тип - смещение точки сборки наружу, за пределы светящегося
шара. Это было названо движением точки сборки. Маги древних времен
обнаружили, что различие между сдвигом и движением определяется природа
восприятия, формирующегося в результате смещения.
Поскольку сдвиг точки сборки является ее смещением в пределах
светящегося шара, миры, воспринимаемые в следствии этого, какими бы
странно причудливыми они не казались, принадлежат к человеческой сфере.
Человеческая сфера составлена энергетическими волокнами, проходящими
сквозь светящийся шар. В противоположность сдвигу, движение точки сборки
является смещением ее в положение вниз светящегося шара, в результате чего
задействуются волокна, относящиеся к сфере человека. Восприятие этих
волокон вызывает к жизни немыслимые, непостижимые миры, в которых нет
никаких следов чего бы то ни было, свойственного человеку.
В то время проблема получения подтверждений имела для моего разума
огромное огромное значение. По этому как-то по случаю я заявил:
- Ты меня прости, дон Хуан, однако все, связанное с точкой сборки,
кажется мне настолько "притянутым за уши", настолько неприемлемым, что я
просто не знаю, что мне делать с этим и что об этом думать.
- Сделать ты можешь только одно - увидеть точку сборки! - парировал
он мою тираду. - Видеть не так уж сложно. Основная сложность состоит в
том, чтобы пробить стену, которая сдерживает нас и не дает сдвинуться с
места. Эта стена существует в уме каждого из нас. А чтобы ее разрушить,
все что нам необходимо - это энергия. Как только мы накапливаем
достаточное количество энергии, видение приходит само по себе. Просто
случается так, что мы начинаем видеть. Весь фокус в том, чтобы выбраться
из крепости удовлетворенности собой и ложного чувства безопасности.
- Дон Хуан, я вполне отдаю себе отчет в том, какой огромный объем
знаний необходим для того, чтобы видеть. Это - не просто вопрос наличия
энергии.
- Это есть вопрос наличия энергии. Самое сложное - убедить себя в
том, что это возможно. А для этого необходимо верить нагвалю. Магия тем и
чудесна, что каждый маг должен доказать все самому себе на собственном
опыте. И я рассказал тебе о принципах магического искусства отнюдь не с
надеждой на то, что ты все это запомнишь. Я рассчитываю на практическое
применение тобой этих принципов.
Говоря о необходимости верить нагвалю, дон Хуан, несомненно, был
прав. На начальных стадиях моей тринадцатилетней работы с ним мне труднее
всего было принять его мир и его как личность. Ибо это предполагало
безраздельную веру и безоговорочное принятие его как нагваля.
Роль дона Хуана в магическом мире в полной мере описывалась его
статусом среди таких же магов, как он. Они звали его нагвалем. Мне в свое
время объяснили, что этим понятием обозначается человек - мужчина или
женщина - обладающий энергетической конфигурацией особого типа, которую
видящий воспринимает как двойной светящийся шар. Видящие считают, что
когда такой человек вступает в магический мир его избыточная энергия
превращается в мерило силы и способности к лидерству. Нагваль, таким
образом, является естественным лидером, его призвание - возглавить группу
магов.
Поначалу мысль о таком доверии к дону Хуану выводила меня из
равновесия, будучи противоестественным. Когда я сообщил ему об этом, он
успокоил меня, сказав, что для него проблема доверия к учителю стояла не
менее остро.
- Как-то я сказал своему учителю в точности тоже самое, что ты мне, -
сказал дон Хуан. - Он ответил, что без веры в нагваля не может быть
избавление от всего того, чем захламлена наша жизнь, и потому не может
быть освобождения. Без сомнения, он был прав.
Я еще раз выразил свое принципиальное несогласия. Я рассказал ему,
что меня воспитывали в гнетущей обстановке религиозного фанатизма, и что
это очень плохо на мне отразилось. Его же утверждение, равно как и
утверждение его учителя, напоминали мне о догматах смирения и покорности,
которыми я был сыт по горло с детства.
- Твои слова о нагвале звучат как догмат символа веры, - сказал я
ему.
- Ты можешь верить во что угодно, - возразил он. - Но факт остается
фактом: нет игры без нагваля. Я это знаю и я это говорю, также, как и все
нагвали до меня. Но как и я, они говорили это вовсе не из чувства
собственной важности. И когда говорится, что без нагваля не может быть
пути, подразумевается лишь одно: нагваль - человек особый, потому что он
лучше кого бы то ни было способен отражать абстрактное, дух. Но и только.
Все мы связаны с духом напрямую, и лишь опосредованно - с человеком,
который приносит нам послание духа.
Я научился безоговорочно доверять дону Хуану как нагвалю. Как он
говорил, это принесло мне чувство огромного облегчения и способность
принять все то, чему он меня учил.
При изложения своего учения дон Хуан уделял внимание всему,
связанному с точкой сборки. Однажды я спросил у него, имеет ли точка
сборки какое-либо отношение к физическому телу.
- К тому, что мы обычно воспринимаем в качестве человеческого тела,
точка сборки отношения не имеет, - ответил он. - Точка сборки частью
светящегося яйца - нашей энергетической сущности.
- За счет чего она смещается? - спросил я.
- За счет воздействия потоков энергии. Их генерируют энергетические
всплески внутри или вне нашей энергетической формы. Как правило,
формирование потоков непредсказуемо и происходит по случайным законам.
Однако маги не только предвидят характер и поведение энергетических
потоков, но и подчиняют их своему намерению.
- А ты сам ощущаешь эти потоки?
- Их ощущает каждый маг. Их чувствует и любое человеческое существо,
но обычные люди слишком заняты своими повседневными делами, чтобы обращать
внимание на подобные ощущения.
- На что похоже ощущение энергетического потока?
- Легкий дискомфорт, мимолетная печаль, которая сменяется эйфорией.
Поскольку ни печаль ни эйфория не имеют объяснимой причины, мы обычно не
склонны относится к ним как к достоверному признаку того, что на нас
накатывается неизвестное. Мы списываем это насчет необъяснимых и в
общем-то не очень здоровых колебаний настроения.
- Что происходит, когда точка сборки сдвигается за пределы
энергетической формы? Она зависает снаружи? Или как-то прикрепляется к
светящемуся шару?
- Она вытягивает контур светящегося шара вовне, не разрывая его
энергетических границ.
Дон Хуан объяснил, что конечным результатом движения точки сборки
является полное энергетической формы человеческого существа. Вместо того,
чтобы оставаться яйцом или шаром, она трансформируется в нечто,
напоминающее по виду курительную трубку. Конец мундштука - это точка
сборки, чашка - то, что осталось от светящегося шара. Если точка сборки
продолжает движение, то в конце концов наступает момент, когда светящийся
шар превращается в тонкую полоску энергии.
Далее дон Хуан объяснил, что трансформация энергетической формы - это
достижение, на которое были способны только маги древности.
Я поинтересовался, оставались ли эти люди по-прежнему людьми после
того, как их энергетическая форма изменялась.
- Конечно же, они по-прежнему оставались людьми, - ответил дон Хуан.
- Но я думаю, ты хотел бы знать, оставались ли они людьми здравого смысла,
которым можно было бы доверять. На этот вопрос я бы ответил: нет, не
совсем.
- Чем они отличались?
- Своими побуждениями. Нормальные человеческие цели, склонности и
мотивы ровным счетом ничего для них не значили. Кроме того, их внешность
тоже определенным образом изменялась.
- Ты имеешь в виду, что они переставали быть похожими на людей?
- Об этих магах очень сложно сказать что-либо наверное. Выглядели
они, безусловно, как люди. На кого еще они могут быть похожи? Но в то же
время они отличались от того обычного человеческого образа, который ты или
я себе представляем. Но если бы ты попросил меня описать, чем именно они
отличались, я не смог бы этого сделать, и ходил бы кругами как собака,
которая пытается ухватить себя за хвост.
- Тебе самому приходилось с кем-нибудь из них встречаться, дон Хуан?
- Да, с одним приходилось.
- Как он выглядел?
- На первый взгляд - как обычный человек. Необычным было его
поведение.
- Что именно было в нем необычным?
- Могу только сказать, что его поведение было совершенно
невообразимым, но не в смысле манеры себя вести. Чтобы оценить это, нужно
увидеть самому.
- И что, все те маги были похожи на того, которого ты встречал?
- Нет, конечно. Я не знаю, какими были другие. Разве что по
магическим историям, передающимся из поколения в поколение. А в этих
историях они предстают в очень причудливом виде.
- Чудовищном?
- Да нет. Говорят, что они были даже привлекательными, хотя иногда и
страшноваты. Они больше были похожи на неких неведомых существ. Все мы -
светящиеся шары, и это делает человечество однородных. А те маги не были
более шарами, но стали полосами энергии. Они пытались сворачиваться в
кольца, но это им не вполне удавалась.
- И что же с ними в конце концов случилось, дон Хуан? Они вымерли?
- В магических историях говорится, что поскольку им удалось растянуть
свою энергетическую форму, продолжительность существования их сознания
также растянулась. Так что они живы, и по сей день находятся в сознании.
Даже ходят рассказы о том, как они периодически объявляются на земле среди
людей.
- А сам ты что об этом думаешь, дон Хуан?
- Для меня это чересчур эксцентрично. Меня интересует свобода.
Свобода растворится в бесконечности, сохранив сознание. С моей точки
зрения эти древние маги были существами экстравагантными, одержимыми и
капризными. Они попались на удочку своих же собственных манипуляций.
Но ты не позволяй моему личному мнению сбить тебя с толку. Ибо нет
ничего, равного достижениям магов древних времен. По крайней мере, они
доказали, что потенциальные возможности человека более чем достойны
серьезного отношения.
Еще одной темой объяснений дона Хуана была необходимость
энергетической однородности, и внутренней связи для адекватности
восприятия. Он утверждал, что человечество воспринимает известный нам мир
в том виде, в котором мы его воспринимаем, только благодаря тому, что все
мы обладаем одинаковыми характеристиками энергетической однородности и
внутренней связи для адекватности восприятия. Он утверждал, что
человечество воспринимает известный нам мир в том виде, в котором мы его
воспринимаем только благодаря тому, что все мы обладаем одинаковыми
характеристиками энергетической однородности и внутренней связи. Мы
автоматически обретаем соответствующие энергетические характеристики в
процессе воспитания и относимся к ним как к чему-то само собой
разумеющемуся.
И мы не отдаем себе отчета в их жизненно важном значении до тех пор,
пока не сталкиваемся с возможностью восприятия миров, отличных от того,
который нам известен. Но когда это происходит, мы со всей очевидностью
осознаем, что для адекватности и полноты восприятия новой реальности нам
требуются новые характеристики энергетической однородности и внутренней
связи.
Я спросил, что такое однородность и внутренняя связь. Он ответил, что
под однородностью понимается однородность формы - все человеческие
существа на земле обладают формой шара или яйца. А тот факт, что
человеческая форма сохраняет компоновку шара или яйца, говорит о наличии у
человеческого энергетического поля определенной внутренней связи. Примером
формирования нового типа энергетической однородности и внутренней связи
может служить трансформация энергетической формы древних магов. Новые
характеристики однородности обусловили их превращения в полосу: все они
как один сделались полосами. А новые характеристики внутренней связи
позволяют им сохранять новую форму, оставаясь полосами. Сочетание же новых
характеристик однородности и внутренней связи на уровне энергетической
полосы позволяют древним магам воспринимать новый непрерывный мир.
- Каким образом приобретаются соответствующие характеристики
однородности и внутренней связи? - спросил я.
- Ключом является положение точки сборки, вернее, ее фиксация, -
ответил дон Хуан.
В тот раз он не захотел вдаваться в детали. По этому я спросил, могут
ли древние маги восстановить себя в форме яйца. Дон Хуан ответил, что был
момент, когда они могли это сделать, но не захотели. А затем линейная
внутренняя связь закрепилась и возвращение стало невозможным. Но дон Хуан
полагал, окончательная кристаллизация линейной структуры внутренней связи
и невозможность возвращения были обусловлены их выбором, продиктованным
жадностью. Дело в том, что объем восприятия и возможности этих магов был в
астрономическое число раз более обширным чем объем восприятия любого
обычного мага, не говоря уже об обычном человеке.
Дон Хуан объяснил, что для существа шарообразной формы сферой
человеческого является весь объем в пределах границы шара, сквозь который
проходят энергетические волокна. В нормальном состоянии мы воспринимаем не
всю сферу человеческого, но, наверное, не более одной тысячной ее общего
объема. С учетом этого факта очевидным становятся невероятный масштаб
достижения древних магов, умудрившихся растянуть себя в полосу,
захватывающую в тысячи раз больше волокон, чем шар, и при это научившихся
воспринимать все проходящие сквозь них волокна.
По настоянию дона Хуана я изо всех сил старался понять новую для меня
модель энергетической конфигурации. Он втолковывал мне ее снова и снова, и
наконец я кое-как справился с идеей энергетических волокон, существующих
внутри и вне светящегося шара. Но как только я начинал представлять себе
множество светящихся шаров, модель мгновенно разваливалась в моем уме. Я
рассуждал так: те волокна, которые являются внешними для одного
светящегося шара, частично окажутся для другого шара, смежного с первым.
Получилось, что при достаточно большом количестве шаров внешних волокон
вообще не может быть, ибо все они окажутся внутри соприкасающихся других
шаров.
- Понимание всего этого не является упражнением для разума, - сказал
дон Хуан, внимательно выслушав мои доводы. - Вряд ли я смогу объяснить,
что именно имеют в виду маги, говоря о волокнах внутри и вне человеческой
формы. Когда видящий видит человеческую форму, он видит один-единственный
шар энергии. Твое представление относительно множества шаров продиктовано
привычкой воспринимать людей как толпу. Но в энергетической вселенной толп
не существует. Там есть только отдельные индивидуумы, одинокие, окруженные
безграничностью. Ты должен увидеть все это сам.
Я возразил, что с его стороны ни к чему говорить мне о
самостоятельном видении, поскольку он знает, что я на это не способен. В
ответ он предложил мне одолжить у него немного энергии и воспользоваться
ею для того, чтобы увидеть.
- Как я могу сделать это - одолжить у тебя энергию?
- Очень просто. Я могу заставить тебя сдвинуть в новое положение,
более подходящего для не посредственного восприятия энергии.
Это был первый на моей памяти случай, когда он намеренно заговорил о
том, что все время делал: вводил меня в некоторое непостижимое состояние
осознания, которое он называл вторым вниманием, и которое бросало вызов
всем моим понятием о мире и о самом себе. Итак, чтобы заставить мою точку
сборки сдвинуться в более подходящее для не посредственного восприятия
энергии положения, дон Хуан хлопнул меня по спине между лопаток с такой
силой, что у меня перехватило дыхание. Мне показалось, что я провалился в
обморок, либо заснул. Вдруг я обнаружил, что смотрю или что мне снится,
будто я смотрю на что-то в буквальном смысле неописуемое. Это нечто
распространялась во все стороны бесконечно. Оно было образовано чем-то,
что напоминало световые струны, но не было похоже ни на что, когда-либо
мною виденное или даже воображаемое.
Когда я вновь обрел дыхание, а может быть - проснулся, дон Хуан,
выжидательно посмотрев, спросил:
- Что ты видел?
Я совершенно искренне ответил:
- Твой удар заставил меня увидеть звезды.
Услышав это, дон Хуан согнулся пополам от хохота. Потом он отметил,
что я просто еще не готов справиться с восприятием необычных вещей.
- Я заставил твою точку сборки сдвинуться, - продолжал дон Хуан, - и
в течение мгновения ты созерцал в сновидении энергетические волокна
вселенной. Но тебе конечно не хватает то ли дисциплины, то ли энергии на
реорганизацию характеристик однородности, и внутренней связи. Древние маги
были непревзойденными мастерами такой реорганизации. Именно за счет этого
им удавалось увидеть все, что только вообще способен увидеть человек.
- Что значит "реорганизовать характеристики однородности и внутренней
связи"?
- Это значит - войти в состояние второго внимания, удерживая точку
сборки в новом положении и не давая ей сдвинуться в исходное.
Затем дон Хуан остановился на традиционном определении второго
внимания. Он сказал, что вторым вниманием древние маги назвали результат
фиксации точки сборки в новом положении. Они рассматривали второе внимание
как полноценную сферу действия подобную обычному повседневному вниманию.
Дон Хуан подчеркнул, что маги действительно обладают двумя полноценными
сферами деятельности. Одна из них - небольшая - называется первым
вниманием, осознанием мира повседневности, или фиксацией точки сборки в
привычном положении. Вторая сфера деятельности гораздо больше первой. Это
- второе внимание, осознания иных миров, или фиксация точки сборки в
огромном множестве всех возможных положений.
Применяя то, что он называл магическим маневром, дон Хуан помогал мне
переживать совершенно невероятные состояния. Маневр заключался в том, что
он либо слегка похлопывал, либо сильно ударял меня на уровне лопаток. Как
он объяснял, удары смещали мою точку сборки. Для меня такие смещения
означали переход осознания в беспокоящее состояние ни с чем несравнимой
ясности - состояние сверхсознания, продолжавшееся недолго, но позволявшее
мне постигать все что угодно с минимальными усилиями и минимальной
подготовкой. Восприятие мое в этом состоянии по большей части напоминало
странные сны, необыкновенно интенсивные по сравнению с нормальным
состоянием осознания.
Дон Хуан оправдывал неизбежность такого маневра тем, что основные
понятия и базовые процедуры маг может изложить своему ученику только когда
тот находится в нормальном состоянии сознания, но для того, чтобы ученик
усвоил подробные абстрактные объяснения, маг вынужден переводить его в
состояние второго внимания.
Обычно ученик совершенно не помнит объяснений, полученных им во
втором внимании. Но они тем не менее накапливаются где-то в его памяти и
там хранятся в неизменном виде. Маги научились использовать это кажущееся
странным свойство памяти, превратив процесс восстановления сознательной
памяти того, что происходило с ними во втором внимании, в одну из самых
сложных и трудно выполнимых традиционных задач магии.
Это кажущееся странным свойство памяти, а также трудно выполнимость
задачи вспоминания маги объясняют следующим образом. Каждый раз, когда
человек входит во второе внимание, его точка сборки оказывается в новом
положении, до этого ей незнакомым. Вспомнить - значит повторно сдвинуть
точку сборки в то место, где она была во время пребывания человека во
втором внимании. Дон Хуан заверил меня, что маги могут не только абсолютно
полностью восстановить все содержимое памяти, но также оживить любое
переживание, когда-либо испытанное ими во втором внимании. Для этого они
намеренно сдвигают точку сборки в нужные положения. И еще дон Хуан
говорил, что на выполнения задачи восстановления содержимого памяти у
магов уходит вся жизнь.
Когда я находился во втором внимании, дон Хуан давал мне подробнейшие
объяснения относительно искусства магии. Он знал, что точность и
корректность останутся со мной, вероятнее всего, в нетронутом виде, на всю
мою жизнь.
По поводу вероятности их сохранения дон Хуан говорил:
- Восприятие человека, находящегося во втором внимании, подобно
восприятию ребенка. По этому то, что мы узнаем, остается с нами на всю
жизнь. "привычка - вторая натура" - как мы говорим о чем-то, усвоенном в
раннем возрасте.
С позиций своего нынешнего знания я понимаю, что дон Хуан заставлял
меня входить в состояние второго внимания так часто, как только мог, и на
возможно более продолжительное время для того, чтобы подольше подержать
мою точку сборки в возможно большем количестве разных положений и научить
меня адекватному восприятию при сдвинутой точке сборки. Другими словами,
его целью было заставить меня реорганизовать свою однородность и
внутреннюю связь.
Бесчисленное количество раз я воспринимал все также точно и ясно, как
я воспринимал мир повседневности в обычном состоянии осознания. Проблемой
для меня было возведение моста между моими действиями во втором внимании и
моим обычным осознанием. Чтобы понять, что же такое есть второе внимание,
мне понадобилось массу времени и сил. И не столько в следствии сложности и
замысловатости второго внимания, которые сами по себе весьма усложняли
ситуацию, сколько потому, что мне было до невозможности трудно вспомнить
не только то, как я входил в состояние второго внимания, но даже то, что
такое состояние вообще существует.
Еще одним прорывом, который по утверждению древних магов, имел
фундаментальное значение и о котором дон Хуан рассказывал самым подробным
образом, было сделанное древними магами открытие того, что точка сборки
очень легко смещается во время сна. Это открытие повлекло за собой еще
одно: сны обусловлены смещением точки сборки. Маги древних времен увидели
- чем значительнее сдвиг, тем более необычные сны видит человек, и
наоборот, чем более необычные сны видит человек, тем значительнее сдвиг
точки сборки. Дон Хуан рассказал, что эти наблюдения привели к разработке
древними магами в весьма экстравагантных приемов смещения точки сборки,
таких как употребление внутрь растений, вызывающих изменения состояния
сознания, а также использование с этой целью состояний голода, крайней
усталости и стрессовых ситуаций. Особое же внимание они уделили разработке
практики управления снами. Тем самым, вероятно, даже не подозревая об
этом, они создали метод, получивший в последствии название практики
сновидения.
Однажды дон Хуан сформулировал наиболее адекватное с точки зрения
магического искусства определение сновидений. Это произошло во время нашей
с ним прогулки по главной площади в городе Оахака.
- Маги рассматривают сновидения как исключительно сложное искусство,
- сказал дон Хуан, - искусство намеренного смещения точки сборки из ее
привычного положения с целью расширения диапазона восприятия и углубления
его интенсивности.
И он рассказал, что в основу своего искусства сновидения, древние
маги-видящие положили пять особенностей энергетического потока
человеческих существ. Во-первых, древние маги увидели, что те
энергетические волокна, которые проходят непосредственно сквозь точку
сборки, могут быть собраны в адекватное восприятие.
Во-вторых, они увидели, что если точка сборки смещается в новое
положение, то, независимо от того, насколько мало ее смещение, сквозь ее
начинают проходить новые, ранее незадействованные волокна, тем самым
изменяется осознание, и новые, ранее незадействованные поля энергии
собираются в устойчивое связное восприятие.
В-третьих, они увидели, что, когда человек видит обычные сны, точка
сборки легко смещается в новые положения вдоль поверхности светящегося
яйца и внутрь него.
В-четвертых, они увидели, что можно заставить точку сборки смещаться
в положения, находящееся вне светящегося яйца - в большой внешней
вселенной.
И в-пятых, они увидели, что по средствам соответствующей дисциплины
во время обычного сна и созерцания обычных сновидений можно выработать и
систематически практиковать целенаправленное смещение точки сборки.



- Не сказал бы ты, Хенаро, что древние видящие были страшными людьми?
- спросил его дон Хуан.
- Совершенно верно, - сказал Хенаро твердым голосом и, казалось,
застыл от усталости.
Он начал заметно клевать носом. Через мгновение он уже глубоко спал:
его голова свесилась на грудь, а челюсть отвисла. Он захрапел.
Я хотел громко рассмеяться, но тут заметил, что Хенаро пристально
смотрит на меня, как если бы он спал с открытыми глазами.
- Они были такими страшными людьми, что бросили вызов самой смерти, -
добавил Хенаро между всхрапываниями.
- Не интересно ли тебе узнать, - сказал дон Хуан. - как эти
отвратительные люди бросили вызов смерти?
- Как это они намерением отклонили смерть? - спросил я.
- Они наблюдали за своими олли, - сказал он. - и увидели, что те
являются живыми существами с гораздо большей сопротивляемостью по
отношению к накатывающей силе, и они исправили себя по образу олли.
Дон Хуан объяснил, что только у органических существ брешь имеет
чашеобразное строение. Ее размеры, форма и хрупкость делают ее идеальной
конфигурацией для ускорения раскола и разрушения светоносной оболочки под
напором опрокидывающей силы. Олли, с другой стороны, у которых брешь
представляет собой только линию, подставляют накатывающей силе такую
маленькую поверхность, что остаются, практически, бессмертными. Их
контейнеры могут выдерживать натиск опрокидывающей силы неопределенно
долго, поскольку волосяной зазор не представляет для нее идеальной
конфигурации.
- Древние видящие развили очень странную методику закрытия своих
зазоров, - продолжал дон Хуан. - по существу, они были правы в
предположении, что волосяной зазор более долговечен, чем чашеобразный.
- Существует ли эта методика до сих пор? - спросил я.
- Нет, больше нет, - ответил он. - но есть некоторые видящие, которые
практикуют этот метод.
По неизвестной мне причине его заявление вызвало во мне приступ
чистого ужаса: мое дыхание мгновенно ускорилось, и я не мог сдержать его.
- Они ведь живы до сего дня, не так ли, Хенаро? - спросил дон Хуан.
- Совершенно верно, - пробормотал Хенаро сквозь очевидное состояние
глубокого сна.
Я спросил дона Хуана, знает ли он причину того, почему я так
испугался. Он напомнил мне предыдущий случай в той самой комнате, где они
спросили меня, заметил ли я странных существ, которые вошли, когда Хенаро
отворил дверь.
- В тот день твоя точка сборки ушла очень глубоко влево и собрала
пугающий мир, - продолжал он. - ну, я уже говорил тебе это: ты не помнишь,
что ты ушел прямо в очень далекий мир и напугался там до полусмерти.
Дон Хуан повернулся к Хенаро, который мирно похрапывал, причем его
ноги были вытянуты прямо вперед.
- Не напугался ли он до недержания мочи, Хенаро? - спросил дон Хуан.
- Точно, до недержания мочи, - пробормотал Хенаро, а дон Хуан
засмеялся.
- Я должен сказать тебе, - продолжал дон Хуан. - что мы не упрекаем
тебя за трусость. Мы сами смотрим с отвращением на некоторые действия
древних видящих. Я уверен, что теперь ты понял: то, чего ты не можешь
вспомнить о той ночи, так это то, что ты видел древних видящих, которые до
сих пор живы.
Я хотел запротестовать, что ничего еще не понял, но не мог выговорить
своих слов. Я должен был все снова и снова прочищать горло, прежде чем
смог произнести хоть слово. Хенаро встал и мягко похлопал меня по верху
спины и шее, как если бы я поперхнулся.
- У тебя жаба в горле, - сказал он.
Я поблагодарил его высоким попискивающим голосом.
- Нет, там у тебя, наверное, цыпленок, - добавил он и сел досыпать.
Дон Хуан сказал, что новые видящие взбунтовались против всех странных
ритуалов древних и объявили их не только бесполезными, но и вредными для
всего нашего существа. Они пошли даже настолько далеко, что полностью
убрали эти ритуалы из того, что преподавалось всем воинам: много поколений
ничего не знало о них. И только в начале хvi века нагваль себастьян, один
из членов прямой линии нагвалей дона Хуана, вновь открыл существование
этих методов.
- Как ему удалось открыть это вновь? - спросил я.
- Он был великолепным следопытом, - ответил дон Хуан. - и благодаря
своей безупречности получил возможность узнать чудотворное.
Он сказал, что однажды, когда нагваль себастьян собирался начать свою
ежедневную службу, а он был псаломщиком в соборе того города, где жил, он
обнаружил индейца средних лет, который, казалось, был в замешательстве
перед дверью церкви.
Нагваль себастьян подошел к человеку и спросил его, не нуждается ли
он в помощи. "Мне нужно немного энергии, чтобы закрыть свой зазор, -
ответил ему человек громким ясным голосом. - не дашь ли ты мне немного
своей энергии?"
Дон Хуан сказал мне, что, согласно этой повести, нагваль себастьян
онемел: он не знал, о чем этот человек говорит. Он предложил индейцу
отвести его к приходскому священнику. Человек потерял терпение и яростно
обвинил нагваля себастьяна в притворстве: "мне нужна твоя энергия, так как
ты нагваль, - сказал он. - давай спокойно выйдем."
Нагваль себастьян сдался перед магнетической силой незнакомца,
послушно пошел за ним в горы. Он отсутствовал много дней. Когда он
вернулся, у него был не только новый взгляд на древних видящих, но и
подробное знание их методики. Незнакомец был древним толтеком - одним из
последних выживших.
Нагваль себастьян узнал много чудесного о древних видящих, -
продолжал дон Хуан. - он был первым, кто узнал, какими уродливыми они были
и как заблуждались. До него это были только слухи.
Однажды ночью мой благодетель и нагваль Элиас показали мне образцы
этих заблуждений. На самом деле они показали их нам с Хенаро вместе,
поэтому вполне уместно, что мы с ним покажем их тебе тоже.
Я хотел поговорить, чтобы уклониться от этого: мне нужно было время,
чтобы успокоиться и обдумать все, но прежде, чем я смог сказать что-либо,
дон Хуан и Хенаро буквально вытащили меня из дома. Они направились к тем
же выветренным холмам, на которых мы были раньше.
Мы остановились в лощине большого пересеченного холма. Дон Хуан
указал на какие-то отдаленные горы на юге и сказал, что между местом, где
мы стоим, и естественным провалом в одной из этих гор, который выглядит,
как разинутый рот, есть по крайней мере семь мест, где древние видящие
сфокусировали всю силу своего сознания.
Дон Хуан сказал, что те видящие были не только знающими и смелыми, но
и довольно успешными в осуществлении своих намерений. Он сказал, что его
благодетель показал ему и Хенаро место, где древние видящие, загнанные
своей любовью к жизни, погребли себя заживо и действительно намеренно
отвергли накатывающую силу.
- Нет ничего в тех местах, что могло бы остановить взгляд, - сказал
он. - древние видящие старались не оставить заметных следов - просто
ландшафт. Нужно видеть, чтобы узнать, что представляют собой эти места.
Он сказал, что не хочет говорить об удаленных местах, но отведет меня
к ближайшему. Я настаивал на том, чтобы знать, что будет дальше. Он
сказал, что мы собираемся видеть погребенных видящих и что для этого мы
должны подождать до темноты, укрывшись где-нибудь в зеленых кустах. Он
указал на такие - они были примерно в полумиле на крутом склоне.
Мы дошли до группы кустов и устроились насколько можно удобней. Затем
он начал объяснять очень тихим голосом и сказал, что для того, чтобы
получить энергию от земли, древние видящие погребли себя на время - в
зависимости от того, чего хотели добиться: чем более трудной была задача,
тем более длительным было погребение.
Дон Хуан встал и мелодраматическим жестом показал мне какое-то место
в нескольких ярдах от того, где мы были.
- Двое видящих древних погребены там, - сказал он. - они погребли
себя около двух тысяч лет назад, чтобы избежать смерти - не в том смысле,
чтобы убежать от нее, но в смысле победить ее.
Дон Хуан попросил Хенаро показать мне точное место, где погребены
древние видящие. Я обернулся к Хенаро и увидел, что он сидит рядом и опять
глубоко спит, но к моему совершенному удивлению он вскочил, залаял, как
собака, и побежал на всех четырех к месту, указанному доном Хуаном. Затем
он обежал это место, в совершенстве подражая манерам собаки.
Мне его представление показалось забавным. Дон Хуан почти катался на
земле от смеха.
- Хенаро показал тебе нечто необычайное, - сказал дон Хуан после
того, как Хенаро вернулся туда, где мы сидели, и опять погрузился в сон. -
он показал тебе нечто относительно точки сборки и сновидения. Он сновидит
сейчас, однако он может действовать так, как если бы был полностью
пробужденным, и слышит все, что ты скажешь. Из этой позиции он может
сделать больше, чем если бы он был пробужден.
Минуту он помолчал, как бы оценивая, что же еще сказать. Хенаро
ритмично похрапывал.
Дон Хуан заметил, как легко найти дефекты в том, что делали древние
видящие, хотя, ради справедливости, он никогда не устанет повторять, как
удивительны были их достижения. Он сказал, что они понимали землю в
совершенстве. Они не только открыли и использовали толчок земли, но также
обнаружили, что если остаться погребенными, то точка сборки может
настроить эманации, которые обычно недоступны, а такая настройка вовлекает
необъяснимую земную способность отклонять непрестанные удары накатывающей
силы. Вследствие этого они разработали совершенно поразительную и сложную
методику погребения без всякого вреда для себя. В своей битве против
смерти они научились продлевать эти периоды на тысячелетия.
День был облачным, и ночь спустилась быстро. Почти мгновенно все
погрузилось в темноту. Дон Хуан встал и повел меня и спящего Хенаро к
огромному плоскому овальному камню, который привлек мое внимание, как
только мы пришли туда. Он был подобен той скале, на которой мы были
раньше, но был еще больше. Мне пришло в голову, что тот камень, каким бы
громадным он ни был, поместили здесь намеренно.
- Это другое место, - сказал дон Хуан. - эта огромная скала помещена
здесь как ловушка, чтобы привлекать людей. Вскоре ты узнаешь, зачем.
Я почувствовал, как дрожь побежала по моему телу: мне казалось, что я
сейчас упаду в обморок. Я знал, что определенно преувеличиваю, и хотел
сказать об этом, но дон Хуан продолжал говорить громким шепотом. Он
сказал, что у Хенаро, поскольку он находится в состоянии сновидения,
достаточно контроля за своей точкой сборки, чтобы сдвинуть ее, пока не
достигнет особых эманаций, которые могут пробудить все, что находится
вокруг этой скалы. Он посоветовал, чтобы я попытался тоже сдвинуть свою
точку сборки и последовал за Хенаро. Он сказал, что я могу сделать это,
если, прежде всего, установлю свое несгибаемое намерение сдвинуть ее, а
затем позволю самому содержанию ситуации продиктовать, куда ее следует
сдвинуть.
После некоторого размышления он прошептал мне в ухо не заботиться о
процедурах, поскольку большинство действительно необычайных вещей,
случающихся с видящими или обычными людьми в таких ситуациях, происходит
само по себе только путем вмешательства намерения.
Он помолчал минуту, а затем добавил, что опасностью для меня является
неизбежная попытка погребенных видящих запугать до смерти. Он увещевал
меня сохранять спокойствие и не поддаваться страху, но следовать за
Хенаро.
Я безнадежно боролся с тошнотой. Дон Хуан похлопал меня по спине и
сказал, что я старый воробей, а играю роль невинного свидетеля. Он уверил
меня, что я не делаю сознательного усилия для удержания точки сборки, но
что все люди поступают так автоматически.
- Что-то собирается заслонить от тебя свет жизни, - прошептал он. -
но не сдавайся, поскольку если сдашься, то умрешь, и древние ястребы
отсюда устроят пирушку на твоей энергии.
- Давай выберемся отсюда, - попросил я. - мне наплевать на отсутствие
примера уродливости древних видящих.
- Уже слишком поздно, - сказал Хенаро, теперь уже полностью
пробужденный и стоящий рядом со мной. - если мы даже попытаемся уйти, те
двое видящих или их олли из другого места сразят тебя. Они уже окружили
нас: шестнадцать сознаний уже сфокусировались на тебе сейчас.
- Кто они? - прошептал я в ухо Хенаро.
- Те четверо видящих и их двор, - ответил он. - они знали о нас с
того момента, как мы пришли сюда.
Я хотел поджать хвост и бежать, спасая жизнь, но дон Хуан взял меня
за руку и указал на небо. Я заметил, что произошло заметное изменение
видимости: вместо смоляной черноты, которая стояла до сих пор, проявился
приятный сумеречный полусвет. Я быстро сориентировался по сторонам света:
небо определенно было светлее к востоку.
Я почувствовал странное давление вокруг головы. В ушах гудело. Мне
было холодно и жарко одновременно. Я был так напуган, как никогда раньше,
но что досаждало мне особенно, так это унылое чувство поражения, трусости.
Меня подташнивало, и я чувствовал себя несчастным.
Дон Хуан зашептал мне в ухо. Он сказал, что мне следует быть начеку и
что нападение древних видящих мы почувствуем все трое и в любой момент.
- Ты можешь перебраться ко мне, если хочешь, - сказал Хенаро быстрым
шепотом, как если бы что-то подгоняло его.
Я колебался мгновение. Я не хотел, чтобы дон Хуан поверил, что я так
напуган, что должен держаться за Хенаро.
- Вот они идут, - сказал Хенаро громким шепотом.
Мир перевернулся для меня вверх ногами, когда что-то схватило меня за
левую лодыжку. Я почувствовал смертный холод во всем теле. Я знал, что
ступил в железный капкан, поставленный, может быть, на медведя. Все это
пронеслось у меня в уме прежде, чем я испустил пронзительный визг, такой
же интенсивный, как и мой испуг.
Дон Хуан и Хенаро громко засмеялись. Они были у меня по сторонам не
дальше трех футов, но я был так перепуган, что даже не заметил их.
- Пой! Пой, спасая жизнь! - слышал я приказание дона Хуана со звуком
его дыхания.
Я попытался высвободить ногу и тогда почувствовал острую боль, как
если бы в мою ногу вонзились иглы. Дон Хуан снова и снова настаивал, чтобы
я пел. Он и Хенаро начали известную песню. Хенаро выговаривал слова, глядя
на меня с расстояния едва ли в два дюйма. Они пели фальшиво, сиплыми
голосами, так безнадежно выбиваясь из ритма и настолько выше диапазона
своих голосов, что я рассмеялся.
- Пой, или ты погибнешь, - сказал мне дон Хуан.
- Давай-ка устроим трио, - сказал Хенаро. - запоем-ка болеро.
Я присоединился к этому фальшивому трио. Мы довольно долго пели на
пределе своих голосов, как пьяные. Я почувствовал, что железный захват на
моей ноге начал постепенно ослабевать. Я не осмеливался посмотреть вниз на
свою лодыжку, но на мгновение я все же взглянул, и увидел, что там не было
капкана, удерживающего меня: темная головообразная форма кусала меня!
Только сверхусилие удержало меня от обморока. Я почувствовал, что
меня рвет, и автоматически хотел наклониться, но кто-то держал меня
безболезненно и с нечеловеческой силой за локти и затылок и не позволял
двигаться. Я весь обблевался.
Моя опустошенность была такой полной, что я начал терять сознание.
Дон Хуан брызнул мне в лицо из тыковки, которую всегда носил, когда мы
уходили в горы. Вода попала за ворот, и это охлаждение восстановило мое
физическое равновесие, но не повлияло на силу, державшую меня за локти и
затылок.
- Я думаю, ты зашел слишком уж далеко в своем страхе, - сказал мне
дон Хуан громко и таким официальным тоном, что это сразу воспринималось
как приказ.
- Давайте опять запоем, - добавил он. - давайте споем песню с
содержанием, я не хочу больше болеро.
Я мысленно поблагодарил его за трезвость и возвышенный стиль и так
растрогался, когда услышал, как они запели "ла Валентина", что даже начал
плакать.

Из-за той страсти,
Все, говорят,
С ним те напасти,
Да наплевать!
Пусть даже дьявол
Стучится в дверь -
Я и без правил
Готов умереть!
О, валентина, ты, валентина,
Меняю себя я на блеск твоих глаз!
И если я должен
Погибнуть сегодня,
То пусть это будет
Сегодня, сейчас!

Все мое существо было потрясено воздействием этого немыслимого
смещения ценностей. Никогда еще песня не значила для меня столько. Когда я
услышал их, распевавших такую незатейливую песенку, какие я всегда считал
отдающими дешевой сентиментальностью, я почувствовал, что понял характер
воина. Дон Хуан вбил в меня, что воины живут рядом со смертью, и из этого
знания, что смерть с ними, они извлекают мужество для любой встречи. Дон
Хуан говорил, что худшее, что с нами может случиться, это то, что мы
должны умереть, ну а раз уж это наша неотвратимая судьба, то мы свободны:
тому, кто все потерял, нечего бояться.
Я подошел к дону Хуану и Хенаро и обнял их, чтобы выразить свою
безграничную благодарность и восхищение ими. Тут я понял, что ничто уже не
держит меня больше. Без единого слова дон Хуан взял меня за руку и повел,
чтобы посадить на плоский камень.
- Спектакль еще только начинается, - сказал Хенаро весело, усаживаясь
поудобнее. - ты только что оплатил свой входной билет: он весь у тебя на
груди.
Он посмотрел на меня и оба они залились смехом.
- Не садись слишком близко ко мне, - сказал Хенаро. - мне не нравятся
пукалки. Но и не отходи слишком: древние видящие еще не закончили свои
трюки.
Я придвинулся к ним настолько близко, насколько позволяла вежливость.
Мгновение я беспокоился о своем состоянии, но затем все мои приступы
тошноты стали пустяками, потому что к нам шли какие-то люди. Я не мог ясно
видеть их формы, но видел человеческие фигуры, перемещающиеся в полумраке.
У них не было фонарей или фонариков, хотя было ясно, что в этот час они
нуждались в них. Почему-то эта деталь беспокоила меня. Мне не хотелось
фокусироваться на них и я преднамеренно начал рассуждать. Я представил,
что мы привлекли внимание своим громким пением, и они вышли узнать, в чем
дело. Дон Хуан положил руку мне на плечо. Он указал движением подбородка
на людей, идущих перед группой других:
- Эти четверо - древние видящие, - сказал он. - остальные - их олли.
И не успел я сказать, что они кажутся мне местными крестьянами, как
услышал свистящий звук у себя за спиной. Я быстро обернулся в состоянии
полной тревоги. Мое движение было таким внезапным, что предупреждение дона
Хуана запоздало:
- Не оглядывайся! - услышал я его крик, но его слова были только
фоном: они уже ничего не значили для меня. Повернувшись, я увидел, что три
чудовищно уродливых человека взбираются на скалу сразу же за моей спиной:
они крались ко мне, их рты были полуоткрыты в кошмарной гримасе, а руки
простирались, чтобы схватить.
Я хотел крикнуть во всю мощь своих легких, но вышло только
агоническое клокотание, как если бы что-то забило мне дыхание. Я
автоматически выкатился из их досягаемости и оказался на земле.
Когда я остановился, ко мне прыгнул дон Хуан - как раз в то
мгновение, когда орда людей, возглавляемая теми, на кого указал мне дон
Хуан, устремилась ко мне, как коршуны. Они вскрикивали, как летучие мыши
или крысы. Я завопил в ужасе. На этот раз у меня получился пронзительный
крик.
Дон Хуан так проворно, как первоклассный атлет, выхватил меня из их
окружения и увлек на скалу. Он велел мне суровым голосом не оглядываться,
как бы запуган я ни был. Он сказал, что олли совсем не могут толкнуть, но
они могут запугать меня так, что я упаду на землю, а на земле олли могут
прижать кого хочешь, и если бы я упал на месте, где были погребены эти
видящие, то оказался бы в их власти. Они бы растерзали меня, пока олли
удерживали. Он добавил, что не сказал мне всего этого, потому что
надеялся, что я буду "видеть" и пойму это сам. Это его решение чуть не
стоило мне жизни.
Ощущение, что чудовищные люди находятся сзади, было почти
невыносимым. Дон Хуан усиленно приказывал мне сохранять спокойствие и
сфокусировать внимание на четверых во главе толпы из десяти или
двенадцати. В то мгновение, когда я сфокусировал на них свои глаза, они,
как по команде, придвинулись к краю плоской скалы. Там они остановились и
начали шипеть, как змеи. Они двигались взад и вперед. Их движения казались
синхронными: они были такими единообразными и упорядоченными, что казались
машинальными. Было так, как если бы они повторяли одно и то же, чтобы
загипнотизировать меня.
- Не смотри на них пристально, дорогой, - сказал мне Хенаро, как если
бы он обращался к ребенку.
Последовавший за этим мой смех был таким же истерическим, как и мой
страх. Я смеялся так громко, что звук его перекатывался по окружающим
холмам.
Те люди сразу остановились и оказались, как будто, в замешательстве.
Я мог различить, как покачивались вверх и вниз формы их голов, как будто
они разговаривали между собой, обсуждая ситуацию. Затем один из них
прыгнул на скалу.
- Берегись! Это один из видящих! - воскликнул Хенаро.
- Что мы собираемся делать? - закричал я.
- Мы можем начать опять петь, - ответил дон Хуан, как само собой
разумеющееся.
Тогда мой страх достиг своего предела. Я начал подпрыгивать и реветь,
как зверь. Тот человек спрыгнул на землю.
- Не обращай больше внимания на этих клоунов, - сказал дон Хуан. -
давай поговорим как обычно.
Он сказал, что мы пришли сюда для моего просвещения, а я провалился
так несносно. Мне следует реорганизовать себя. Первое, что надо сделать,
это понять, что моя точка сборки сдвинулась и теперь затемнила свет
эманаций, а перевести чувства из моего обычного сознания в мир, который я
сейчас собрал, это действительно пародия, так как такой страх доминирует
только среди эманаций повседневной жизни.
Я сказал ему, что, если моя точка сборки сдвинулась так, как он
сказал, то у меня для него есть еще новость: мой страх бесконечно более
велик и разрушителен, чем тот, какой я испытывал когда-либо в своей жизни.
- Ты ошибаешься, - сказал он. - твое первое внимание в замешательстве
и не хочет уступить контроля - вот и все. У меня такое чувство, что ты
можешь подойти прямо к этим существам лицом к лицу и они не сделают тебе
ничего.
Но я настаивал, что, безусловно, не в таком состоянии, чтобы
пробовать такие нелепые вещи, как эта.
Он засмеялся мне в лицо и сказал, что рано или поздно, но я вылечусь
от своего безумия, и что взять на себя инициативу и встретиться с этой
четверкой видящих бесконечно менее нелепо, чем полагать, что я вообще
вижу. Он сказал, что для него безумием было бы столкнуться с людьми,
которые были погребены две тысячи лет назад, и не подумать о том, что это
верх нелепости.
Я ясно слышал все, что он говорил, но в действительности не обращал
на него никакого внимания. Я был устрашен людьми, окружавшими скалу. Они,
казалось, готовились прыгнуть на нас, особенно на меня. Они фиксировались
на мне. Моя правая рука начала подергиваться, как если бы у меня был
мышечный припадок. Затем я осознал, что освещенность неба изменилась: до
этого я не замечал, что уже рассвет. Тут произошла странная вещь:
неуправляемый порыв заставил меня подняться и побежать к этой группе
людей.
У меня в это время было два совершенно разных чувства относительно
одного и того же события. Меньшим был просто ужас. Другое, большее -
полное безразличие: я больше ни о чем не беспокоился.
Когда я поравнялся с этой группой, я осознал, что дон Хуан был прав:
это не реальные люди. Только четверо из них имели какое-то сходство с
человеком, но они тоже не были людьми: это были странные существа с
огромными желтоватыми глазами. Другие были просто формами, которые
управлялись четверкой, напоминавшей людей.
Я почувствовал чрезвычайное огорчение за этих существ с желтоватыми
глазами. Я попытался коснуться их, но не мог их найти. Какого-то рода
ветер унес их.
Я поискал дона Хуана и Хенаро. Их не было. Опять стало предельно
темно. Я выкрикивал снова и снова их имена. Несколько минут я барахтался в
темноте. Дон Хуан подошел ко мне и испугал меня. Хенаро не было видно.
- Пойдем домой, - сказал он. - нам еще далеко идти.
Дон Хуан отметил то, как хорошо я выполнил задание на месте
погребения древних видящих, особенно в последней части нашего столкновения
с ними. Он сказал, что сдвиг точки сборки сопровождался изменением
освещенности: в дневное время свет становился мрачным, а ночью темнота
замещалась сумерками. Он добавил, что два сдвига я выполнил сам с помощью
лишь одного животного страха. Единственное, что он считал недостойным -
это мое потакание своему страху, особенно после того, как я осознал, что
воину нечего бояться.
- Откуда ты знаешь, что я осознал это? - спросил я.
- Потому что ты освободился: когда исчезает страх, все, связывающее
нас, исчезает, - сказал он. - олли уцепился за твою ногу, так как был
привлечен твоим животным ужасом.
Я сказал ему, что сожалею, что не смог придерживаться своего
сознания.
- Не утруждай себя этим, - засмеялся он. - ты знаешь, что такими
осознаниями можно пруд прудить: они ничего не добавляют в жизни воина,
поскольку вычеркиваются при одном сдвиге точки сборки.
То, чего хотели добиться мы с Хенаро, так это сдвинуть тебя поглубже.
На этот раз Хенаро был там только для того, чтобы приманить древних
видящих. Он делал это уже однажды, и ты вошел так далеко налево, что для
того, чтобы это вспомнить, тебе придется попотеть. Вчера твой страх был
таким же интенсивным, как и в первый раз, когда видящие и их олли
следовали за тобой до этой комнаты, но твое твердое первое внимание не
позволило тебе тогда осознать это.
- Объясни мне, что случилось на месте погребения древних воинов? -
попросил я.
- Олли вышли, чтобы видеть тебя, - ответил он. - ну, а поскольку у
них был очень низкий уровень энергии, он всегда нуждается в помощи людей:
четверо видящих собрали двенадцать "союзников".
Поля мексики, а также некоторые города полны опасностей. То, что
случилось с тобой, могло случиться с любым мужчиной и женщиной. Если они
натолкнутся на эту гробницу, то могут даже увидеть видящих и их олли, если
они достаточно податливы, чтобы позволить своему страху сдвинуть точку
сборки. Но одно очевидно: они могут умереть от страха.
- Но ты действительно веришь, что эти толтекские видящие живы до сих
пор? - спросил я.
Он засмеялся и покачал головой в знак недоверия.
- Как раз настало время, чтобы сдвинуть чуть-чуть твою точку сборки,
- сказал он. - я не могу беседовать с тобой, когда ты находишься в своем
идиотском состоянии.
Он слегка ударил меня ладонью по трем точкам: как раз по выступу
ребер справа от подвздошной кости, по центру спины, пониже лопаток, и по
верхней части правой грудной мышцы.
У меня сразу загудело в ушах. Струя крови потекла из правой ноздри и
что-то внутри открылось, как пробка. Было так, как если бы поток энергии
был блокирован, а затем, неожиданно, преграду убрали.
- Что же, в конце концов, представляют собой эти видящие и их
"союзники"? - спросил я.
- Ничто, - ответил он. - мы были теми, кто пришел за ними. Эти
видящие заметили, конечно, твое поле энергии еще в первый раз, когда ты их
видел. Когда ты вернулся, они собирались пообедать за твой счет.
- Ты говорил, что они живы, дон Хуан, - сказал я. - ты имел в виду,
что они живы так, как живы олли, не правда ли ?
- Точно так, - ответил он. - они, конечно, не могут быть живы так,
как ты или я. Это было бы абсурдно.
Далее он объяснил, что беспокойство древних видящих относительно
смерти заставило их рассмотреть предельно странные возможности. Те из них,
кто избрал за образец олли, стремились, безусловно, найти надежное
пристанище, и они нашли его путем фиксации позиции точки сборки в одной из
семи полос неорганического сознания. Те видящие решили, что там они в
сравнительной безопасности: в конце концов, там они отделены от
повседневного мира почти непреодолимым барьером - барьером восприятия,
поставленным точкой сборки.
- Когда эти четверо видящих увидели, что ты можешь сдвинуть свою
точку сборки, они вылетели, как летучие мыши из ада, - сказал он и
засмеялся.
- Считаешь ли ты, что я собрал один из семи миров? - спросил я.
- Нет, ты не собрал в этот раз, - ответил он. - но ты сделал это
раньше, когда видящие и их союзники гнались за тобой. В тот день ты совсем
вошел в их мир, но проблема в том, что ты любишь действовать глупо, так
что ты не помнишь этого вообще.
- Я уверен, - продолжал он. - что присутствие нагваля обуславливает
то, что ученики иногда действуют тупо. Когда нагваль Хулиан был еще в
мире, я был тупее, чем сейчас. Я уверен, что, когда меня здесь не будет
больше, ты будешь способен помнить все.
Дон Хуан объяснил, что поскольку им нужно было показать тех, кто
бросил вызов смерти, он и Хенаро выманили их на границы нашего мира. То,
что я вначале сделал, был глубокий боковой сдвиг, который позволил мне
увидеть их, как людей, но в конце я правильно сделал нужный сдвиг, который
позволил мне увидеть их так, как они есть.
На следующий день очень рано в доме Сильвио Мануэля дон Хуан вызвал
меня в большую комнату, чтобы обсудить события предыдущей ночи. Я
чувствовал себя опустошенным, мне хотелось отдыхать, спать, но дон Хуан
спешил со временем. Он сразу же начал свои объяснения. Он сказал, что
древние видящие нашли способ использования накатывающей силы для
передвижения. Вместо того, чтобы умереть под напором опрокидывающей силы,
они оседлали накат и позволили ему сдвинуть свою точку сборки до пределов
человеческих возможностей.
Дон Хуан выразил беспристрастное восхищение таким достижением. Он
признал, что ничто другое не может дать такого толчка точке сборки, как
накат.
Я попросил объяснить различие между толчком наката и толчком земли.
Он сказал, что земной толчок является силой настройки только янтарных
эманаций. Этот толчок возвышает сознание до немыслимой степени. Для новых
видящих это прорыв в неограниченное сознание, которое они называют полной
свободой.
Толчок наката, с другой стороны - это сила смерти. Под ударом наката
точка сборки смещается в новое непредсказуемое положение. Поэтому древние
видящие были всегда одиноки в своих путешествиях, хотя все предприятия,
которыми они занимались, всегда были общими, но компания других видящих в
таких путешествиях была случайной, и обычно означала борьбу за
превосходство.
Я признался дону Хуану, что интересы древних видящих, какими бы они
ни были, звучат для меня хуже, чем самые отвратительные и страшные сказки.
Он громоподобно расхохотался. Он, видимо, был доволен.
- Ты все же должен признать, как бы это ни было противно, что те
дьяволы были очень смелыми, - продолжал он. - я сам не люблю их, как ты
знаешь, но не могу не восхищаться ими. Их любовь к жизни, поистине,
непостижима для меня.
- Какая же это любовь, дон Хуан? Это что-то тошнотворное, - сказал я.
- Что же еще могло толкнуть этих людей в такие крайности, как не
любовь? - ответил он. - они любили жизнь настолько, что не желали с ней
расстаться. Именно так я вижу это. Мой благодетель видел нечто другое: он
полагал, что они боялись смерти, а это не то же самое, что любовь к жизни.
Я сказал бы, что они боялись умереть потому, что любили жизнь, и потому,
что видели чудеса, а не потому, что были мелкими алчными чудовищами. Ни в
коей мере! Они заблуждались, потому что никто никогда не остановил их и
они испортились, как избалованные дети, но их смелость была безупречной, и
таким же было их мужество.
- Отправится ли кто-нибудь в неведомое из алчности? Никогда. Алчность
действует только в мире обыденных дел. Чтобы принять вызов устрашающего
одиночества, нужно нечто большее, чем алчность - нужно иметь любовь,
любовь к жизни, к авантюре, к тайне. Нужно иметь неиссякаемое любопытство
и крепкую кишку. Поэтому не говори мне этой чепухи, что тебе противно. Это
неподражаемо!
Глаза дона Хуана сияли от внутреннего смеха. Он поставил меня на
место, но смеялся и над этим.
Дон Хуан оставил меня одного в комнате, быть может, на час. Мне
хотелось разобраться в своих мыслях и чувствах, но у меня не было способа
сделать это. Я знал, вне всякого сомнения, что моя точка сборки находится
в позиции, где не преобладает рассудок, и все же мной двигало рассудочное
беспокойство. Дон Хуан сказал, что с методической точки зрения при сдвиге
точки сборки мы спим. Меня интересовало, например, находился ли я в спящем
состоянии для внешнего наблюдателя, как Хенаро был спящим для меня.
Как только дон Хуан вернулся, я спросил его об этом.
- Ты в спящем состоянии, без всякой натяжки, - ответил он. - если бы
люди в нормальном состоянии сознания увидели тебя теперь, ты показался бы
им чуточку шатающимся, даже пьяным.
Он объяснил, что во время нормального сна сдвиг точки сборки идет
вдоль любого края человеческой полосы. Такой сдвиг всегда связан со сном в
постели, а сдвиг, обусловленный практикой, происходит в среднем сечении
человеческой полосы и не связан со сном в постели, хотя сновидец находится
в состоянии сна.
- Как раз на этом стыке новые и древние видящие разделились в своем
поиске силы, - продолжал он. - древние желали иметь копию тела, но с
большей физической прочностью, так что они заставляли свою точку сборки
скользить вдоль правого края человеческой полосы. Чем глубже они уходили
вдоль правого края, тем более странным становилось их тело сновидения.
Прошлой ночью ты сам был свидетелем чудовищных результатов сдвига вдоль
правого края.
Он сказал, что новые видящие совершенно отличны в этом отношении,
потому что не удерживают свою точку сборки вдоль среднего сечения
человеческой полосы. Если сдвиг неглубок, как в состоянии повышенного
сознания, то сновидец почти таков, как и любой на улице, за исключением
некоторой уязвимости в отношении таких эмоций, как страх и сомнение.
Однако при некоторой глубине сновидец, сдвигающийся вдоль среднего
сечения, становится пузырем света. Таким образом, пузырь света - это тело
сновидения новых видящих.
Он сказал также, что такое безличное тело сновидения более
способствует пониманию и исследованию, а это лежит в основе всего, что
делают новые видящие. Слишком очеловеченное тело сновидения древних
видящих заставило их искать такие же слишком личные эгоистические ответы.
Неожиданно мне показалось, что дон Хуан подыскивает слова. - есть еще
один человек, бросивший вызов смерти, - сказал он кратко. - настолько не
похожий на тех четырех видящих, которых ты видел, что неотличим от
обычного прохожего. Он совершил этот уникальный подвиг, приобретя
способность открывать и закрывать свою брешь по желанию.
Дон Хуан почти нервно перебирал пальцами.
- Этим человеком, бросившим вызов смерти, является тот древний
видящий, которого нагваль себастьян нашел в 1723 году. Этот день мы
считаем началом нашей линии - вторым началом. Этот победитель смерти,
который живет на земле уже тысячи лет, изменял жизнь каждого нагваля, с
которым встречался - у одних сильнее, у других слабее, причем он
встречался с каждым нагвалем нашей линии с 1723 года.
Дон Хуан пристально посмотрел на меня. Я почувствовал себя странно
неловко. Я думал, что мое замешательство было результатом дилеммы: у меня
были очень серьезные сомнения в подлинности этой истории и, в то же время,
у меня была абсолютно несоответствующая этому уверенность в том, что все,
сказанное им, правда. Я рассказал ему о своем затруднении.
- Вопрос рационального недоверия это не только твоя проблема, -
сказал дон Хуан. - мой благодетель вначале тоже бился над этим вопросом.
Конечно, позднее он вспомнил все, однако это потребовало много времени.
Когда мы встретились, он уже собрал все, так что я никогда не видел его в
сомнении. Я только слышал о нем.
Странно то, что те, кто никогда не останавливал взгляда на человеке,
легче могут принять то, что он один из первоначальных видящих. Мой
благодетель говорил, что его затруднения проистекали из того, что шок от
встречи с таким существом соединяет вместе рад эманаций. И этим эманациям
требуется время, чтобы разделяться.
Продолжая объяснения, дон Хуан сказал, что по мере того, как
сдвигается моя точка сборки, придет момент, когда она наткнется на
соответствующую комбинацию эманаций: в этот момент доказательства
существования этого человека станут для меня совершенно очевидными.
Я почувствовал себя вынужденным еще раз говорить о своем двойственном
состоянии.
- Мы отклоняемся от нашего предмета, - сказал он. - может показаться,
что я пытаюсь убедить тебя в существовании этого человека. В
действительности я хотел сказать о том, что этот древний видящий знает,
как обращаться с накатывающей силой, ну а то, веришь ты или не веришь в
его существование, не так важно. Однажды ты на опыте убедишься, что он
действительно преуспел в перекрытии бреши. Той энергией, которую он
заимствует у нагваля каждого поколения, он пользуется исключительно для
закрытия этой бреши.
- Как ему удается закрыть ее? - спросил я.
- Нет пути, чтобы знать это, - ответил он. - я говорил с двумя
другими нагвалями, которые виделись с ним лицом к лицу, - с нагвалем
Хулианом и нагвалем Элиасом. Никто из них не знал, как. Этот человек
никогда не открывает, как он закрыл зазор. Я надеюсь объяснить это через
некоторое время. Нагваль себастьян говорил, что когда он впервые увидел
этого древнего видящего, этот человек был очень слаб, он почти умирал,
однако мой благодетель нашел его лихо вытанцовываюшим, словно он был
молодой человек.
Дон Хуан сказал, что нагваль себастьян прозвал этого безымянного
человека "арендатором", так как был поражен методом, каким он получает
энергию, арендуя ее, так сказать, а оплачивает он покровительством и
знаниями.
- Кто-нибудь пострадал когда-нибудь при этом обмене? - спросил я.
- Никто из нагвалей, обменивавшихся с ним энергией, не пострадал, -
ответил он. - обязательства этого человека состоят в том, что он возьмет
от нагваля немного избытка его энергии в обмен на дары в виде необычайных
способностей. Например, нагваль Хулиан получил походку силы. С ее помощью
он мог активизировать или усыплять те эманации в своем коконе, которые
делали его то молодым, то старым - по желанию.
Дон Хуан объяснил, что в общем и те, кто бросает вызов смерти,
доходят до того, что усыпляют все эманации в своем коконе, за исключением
тех, которые соответствуют эманациям олли. Таким образом они получают
возможность имитировать в какой-то форме олли.
Дон Хуан сказал, что каждый из тех "победителей смерти", которых мы
встретили у скалы, был способен сдвинуть свою точку сборки в такое место
на своем коконе, чтобы выделить эманации, общие с олли, для взаимодействия
с ними. Но все они оказались неспособными вернуть ее обратно в ее обычную
позицию для взаимодействия с людьми. "Арендатор", с другой стороны,
способен сдвигать свою точку сборки, чтобы собирать повседневный мир, как
если бы никогда ничего не случилось.
Дон Хуан сказал также, что его благодетель был убежден - и он с ним
полностью согласен, что во время обмена энергий древний колдун сдвигает
точку сборки нагваля, чтобы выделить эманации олли в коконе нагваля. При
этом он использует большой толчок энергии, освобождаемый этими эманациями,
которые внезапно оказываются настроенными после столь глубокого сна.
Он сказал, что замкнутая в нас энергия, в спящих эманациях, обладает
громадной силой и неисчислимым разнообразием. Мы можем только смутно
оценить диапазон этой могучей силы, если учтем, что энергия, включенная в
восприятие и действия в повседневном мире, является результатом настройки
едва ли десятой доли эманаций, заключенных в коконе человека.
- В момент смерти вся эта энергия освобождается сразу, - продолжал
он. - и в этот момент живые существа бывают затоплены совершенно
немыслимой силой. И вовсе не сила наката разбивает их бреши - эта сила
никогда не входит внутрь кокона, она лишь заставляет его разрушиться. Что
затопляет их, так это сила всех эманаций, которые внезапно настраиваются
после целой жизни сонного состояния. И для этой гигантской силы не
остается иного выхода, как через эту брешь.
Он добавил, что древний колдун нашел способ для использования этой
энергии. Путем настройки ограниченной и очень специфической части спектра
спящих эманаций внутри кокона нагваля он получает ограниченный по
диапазону, но гигантский толчок.
- Как, по твоему, он принимает энергию внутрь своего тела? - спросил
я.
- Разбивая брешь нагваля, - ответил он. - он сдвигает точку сборки
нагваля, пока брешь не откроется немного. Когда энергия вновь настроенных
эманаций выходит через отверстие, он принимает ее в свой зазор.
- Зачем этот древний провидец делает это? - спросил я.
- Мое мнение состоит в том, что он пойман в круг, который сам не
может разбить, - ответил дон Хуан. - у нас с ним соглашение: он делает
все, чтобы его выполнять, так же, как и мы. Мы не судим его, но все же мы
должны знать, что его тропа не ведет к свободе. Он знает это, но он знает
также, что ничего не может изменить - он пойман в созданную им самим
ситуацию. Единственное, что он может делать, это продлевать свое
олли-подобное существование, насколько удается.


Он отметил, что я не знаком со всеми важными открытиями людей
древности, кроме одного, которое дошло до наших дней. Речь шла об идее
продажи своей души дьяволу в обмен на бессмертие. Он признался что эта
идея звучит для него как эхо отношений между магами прошлого и
неорганическими существами. Он напомнил мне, как эмиссар в сновидении
пытался вынудить меня остаться в его мире, предлагая мне за это
возможность сохранить индивидуальность и самосознание на почти бесконечное
время.
- Как ты знаешь, уступка обольщению неорганических существ - это не
просто идея; это - реальность, - продолжал дон Хуан.

Она сказала мне, что она происходит из линии магов, которые знали,
как действовать во втором внимании, направляя свое намерение. Ее рассказ
повествовал о том, что маги из ее линии владели искусством направлять свои
мысли в сновидении с целью воспроизвести завершенную и правдивую картину
объекта, структуры, точки, фрагмента ситуации по своему выбору.
Она рассказывала, что магии ее линии обычно начинали с того, что
пристально рассматривали простой объект и запоминали каждую его деталь.
Они могли затем закрыть глаза и представить объект, корректировать это
визуальное представление, сравнивая с самим объектом, до тех пор, пока не
видели его с закрытыми глазами полностью завершенным.
Следующим пунктом в их развивающейся схеме было сновидение с объектом
и создание в сновидении полной материализации объекта с точки зрения их
собственного ощущения.
- Этот акт, - сказала женщина, - называется первым шагом к
абсолютному восприятию.
От простых объектов эти маги переходили к более сложным конструкциям.
Конечной целью для всех них являлось визуальное представление в сновидении
всего мира, и воссоздания таким образом абсолютно вероятной реальности, в
которой они могли бы существовать.
- Когда кто-либо из магов моей линии приобретал способность делать
это, - продолжала женщина, - он запросто мог забирать кого-либо в свое
намерение, в свое сновидение. Это именно то, что я сейчас проделала с
тобой, и то, что я делала со всеми нагвалями твоей линии.
Женщина захихикала.
- Ты лучше поверь в это, - сказала она так, словно я не верил. -
Целые народы исчезли в таких сновидениях. Вот почему я сказала тебе, что
эта церковь и этот город являются одной из тайн намерения,
сконцентрированного во втором внимании.
- Ты сказала, что целые народы исчезли таким образом. Как это было
возможно? - спросил я.
- Они создали визуальный образ, а затем воссоздали такую ситуацию в
сновидении, - ответила она. - Ты никогда не создавал подобных визуальных
образов чего-либо, поэтому тебе очень опасно входить в мое сновидение.
Затем она предупредила меня, что пойти через четвертые врата и
продвигаться по местам, которые существуют лишь в чьем-то воображении -
весьма рискованно, так как каждый момент такого сна должен быть абсолютно
личным моментом.