Знание
И правда, впервые в жизни у меня было
ясное знание дуализма во мне, как-будто внутри
меня находились две
совершенно отдельные части. Одна была очень
старой, спокойной и
безразличной. Она была тяжелой, темной и
связанной с чем-то еще. Эта часть
во мне не волновалась ни о чем, потому что она
была одинакова со всем
остальным. Она пользовалась всем без ожиданий.
Другая часть была светлой,
новой, пушистой и возбужденной. Она была нервной
и быстрой. Она
волновалась о себе, так как была ненадежной и не
пользовалась ничем,
просто потому, что не обладала способностью
связывать себя с чем-либо. Она
была одинока и уязвима, располагалась на
поверхности. Это была часть, из
которой я смотрел на мир.
Я преднамеренно осмотрелся из этой части. Куда бы
я не посмотрел,
везде были обширные возделанные земли. И эта
ненадежная, пушистая и
обеспокоенная часть меня была схвачена между
гордостью за трудолюбие
человека и грустью от зрелища великолепной
древней сонорской пустыни,
переходившей в опрятную картину пашни и
культивированных растений.
Старая, темная, тяжелая часть меня ни о чем не
волновалась. И эти две
части вступили в спор. Пушистая часть хотела
взволновать тяжелую часть, а
та, наоборот, хотела остановить волнение легкой
части и научить ее
пользоваться и наслаждаться.
- Почему ты остановился? - спросил дон Хуан.
Его голос вызвал реакцию, но было бы неточным
сказать, что это я
прореагировал. Звук его голоса, казалось,
укреплял пушистую часть, и
внезапно я узнал самого себя.
Я описал дон Хуану осознание своего дуализма. Как
только он начал
объяснять это в терминах позиции точки сборки, я
потерял свою твердость.
Пушистая часть стала такой же пушистой, какой
была в тот миг, когда я
заметил мою двойственность, и я вновь знал все,
что мне объяснял дон Хуан.
Он говорил, что, когда точка сборки движется и
достигает места
отсутствия жалости, позиции рациональности и
здравого смысла ослабевают.
Ощущение, которое я имел о старой, темной,
молчаливой стороне, было
взглядом того, что предшествовало разуму.
- Я точно знал, о чем ты говорил, - сказал я ему, - я
знаю огромное
количество вещей, но не могу высказать то, что
знаю. Я не знаю, как
начать.
- Я уже упоминал тебе об этом, - объяснил он. - то,
что ты переживал
и называл дуализмом, является взглядом из другой
позиции твоей точки
сборки. Из этой позиции ты смог почувствовать
древнюю сторону человека. А
то, что знает древняя сторона человека,
называется безмолвным знанием.
Именно это знание ты и не можешь выразить.
- А почему не могу? - спросил я.
- Потому что, чтобы выразить его, тебе необходимо
владеть и
пользоваться непомерным количеством энергии, -
ответил он. - в данный
момент ты еще не накопил ее.
- Безмолвное знание есть у каждого из нас, -
продолжал он. - это
полнейшее мастерство, полнейшее знание обо всем.
Но это еще не значит, что
нельзя говорить о том, что знаешь.
- Маги верят, что когда человек осознает то, что он
знает, и хочет
быть сознательным к тому, что он знает, он теряет
из поля зрения то, что
он знал. Это безмолвное знание, которое ты не в
силах описать, конечно же,
является "намерением", духом, абстрактным.
Ошибка человека в том, что он
хочет знать его прямо, так, как он знает
повседневную жизнь. И чем больше
он того хочет, тем более эфемерным становится
знание.
- Ты простыми словами скажи, что это значит? -
попросил я.
- Это значит, что человек отказывается от
безмолвного знания ради
мира разума, - ответил он. - чем больше он
цепляется за мир разума, тем
более эфемерным становится "намерение".