Упражнения

Нагваль сказал, что самый лучший путь получения энергии - это
пустить солнце в глаза, особенно в левый глаз.
Я сказал ей, что не знал ничего об этом, и она описала процедуру,
которой дон Хуан обучил их. Когда она говорила, я вспомнил, что этой
процедуре дон Хуан обучил также и меня. Она состояла в том, что я должен
медленно двигать голову из стороны в сторону, когда я поймал солнечный
свет полуприкрытым левым глазом. Он сказал, что можно пользоваться не
только солнцем, но и любым видом света, который может светить в глаза.

Поэтому мы должны зарядить
себя энергией с помощью солнечного света. Она сказала, что ситуация
требует, чтобы мы принимали солнечный свет левым глазом. Она начала
медленно двигать свою голову из стороны в сторону, мельком глядя прямо на
солнце через свои полуприкрытые глаза.
Через минуту к нам присоединились Лидия, Роза и Жозефина. Лидия села
справа от меня, Жозефина села рядом с ней, а Роза - рядом с ла Гордой. Все
они прислонились спиной к столбам. Я находился в середине ряда.
Был ясный день. Солнце стояло как раз над удаленной цепью гор. Они
стали двигать головы с совершенной синхронностью. Я присоединился к ним и
у меня возникло ощущение, что я тоже синхронизировал свои действия с их.
Они продолжали делать это в течение примерно минуты, а затем остановились.
У всех них были одеты шляпы, полями которых они пользовались для защиты
своих лиц от солнечного света, когда они не купали в нем свои глаза. Ла
Горда дала мне одеть мою старую шляпу.
Мы сидели там около получаса. В течение этого времени мы повторяли
это упражнение бесчисленное число раз. Я собрался было делать отметку в
своем блокноте каждый раз, но ла Горда очень небрежно отшвырнула мой
блокнот за пределы досягаемости.

тут я ощутил странную дрожь, которая пробежала по моему телу. Она снова
началась, как щекочущее раздражение на верхушке головы, прошла вниз по
спине и достигла пупочной области, и тогда я знал, где они живут.
Щекочущее ощущение было подобно щиту, мягкому теплому слою пленки. Я мог
чувствовать его физически, как оно покрывает участок между лобковыми
костями и краем ребер. Мой гнев исчез и сменился странной трезвостью,
отрешенностью и в то же время желанием смеяться. Я знал тогда нечто
трансцендентальное. Под натиском действий доньи Соледад и сестричек мое
тело прекратило составление мнений; в терминах дона Хуана я остановил мир.
Я сочетал два разобщенных чувствования, щекочущее раздражение на самой
верхушке голове и сухой треснувший звук в основании шеи: в их соединении
заключается способ к этому прекращению составления мнений.
Когда я сидел в машине с двумя девушками на краю пустынной горной
дороги, я знал как факт, что я первый имел полное осознание остановки
мира. Это ощущение привело на ум мне воспоминание о другом подобном, самом
первом телесном осознании, которое я имел годы тому назад. Оно имело
отношение к щекочущему раздражению на верхушке головы. Дон Хуан сказал,
что маги должны культивировать такое чувствование, и он подробно описал
его. Согласно ему, это было нечто вроде зуда, которые не был ни приятным,
ни болезненным и который появлялся на верхушке головы. Чтобы познакомить
меня с ним на интеллектуальном уровне, он описал и проанализировал его
особенности. Затем в практическом отношении он предпринял попытку
руководить мною в развитии необходимого телесного ознакомления и
запоминания этого телесного ощущения, заставляя меня бегать по веткам и
скалам, которые выдавались в горизонтальной плоскости на несколько дюймов
над моей головой.
На протяжении нескольких лет я пытался следовать его указаниям, но с
одной стороны я не смог понять то, что он имел в виду своим описанием, а с
другой стороны, я не смог снабдить тело адекватной памятью, путем
следования его прагматическим мерам. Я никогда ничего не ощущал на
верхушке своей головы, когда я бегал под ветками и скалами, которые он
избрал для своих демонстраций. Но однажды мое тело само собой открыло это
чувствование, когда я заводил высокую грузовую тележку в высокий
трехъярусный гараж. Я въехал в ворота гаража с той же скоростью, с какой я
обычно въезжал на своем маленьком двухдверном седане; в результате с
высокого сиденья тележки я почувствовал, как поперечная бетонная балка
крыши скользит по моей голове. И не смог остановить тележку вовремя и
получил ощущение, что бетонная балка содрала с черепа кожу. Я никогда еще
не водил такой высокий транспорт, как эта тележка, поэтому я не мог
соответствующим образом настроить восприятие. Промежуток между верхом
тележки и крышей гаража, как мне казалось, отсутствовал. Я ощущал балку
кожей своего черепа.
В тот вечер я ездил часами внутри своего гаража, давая своему телу
накопить память об этом щекочущем чувстве.
Я повернулся лицом к двум девушкам и хотел сказать им, что я только
что выяснил, что я знаю, где они живут. Я воздержался от этого. Не было
никакого способа описать им, что щекочущее чувство заставило меня
вспомнить случайное замечание, которое дон Хуан сделал мне однажды, когда
мы проходили мимо одного дома по пути к Паблито. Он указал на необычные
особенности окружения и сказал, что этот дом был идеальным местом для
успокоения, но не был местом для отдыха. Я повез их туда.


Однажды раньше у меня уже было подобное
ощущение в связи с моей близкой подругой, которая была смертельно больна.
Я думал, что мог помочь ей выздороветь и выйти из больницы, где она
умирала. Я даже консультировался об этом с доном Хуаном.
- Безусловно, ты можешь вылечить ее и вырвать ее из рук смерти, -
сказал он.
- Как? - спросил я его.
- Это очень простая процедура, - сказал он. - все, что ты должен
сделать - это напомнить ей, что она неизлечимо больна. Т.к. это крайний
случай, то она имеет силу. Ей нечего больше терять. Она уже все потеряла.
Когда человеку нечего терять, он становится мужественным. Мы малодушны
только тогда, когда есть что-то, за что мы еще можем цепляться.
- Но разве достаточно лишь напомнить ей об этом?
- Нет. Это даст ей поддержку, в которой она нуждается. Затем она
должна оттолкнуть болезнь прочь своей левой рукой. Она должна толкать
вперед перед собой свою левую руку, сжатую в кулак, словно она держит
ручку двери. Она должна с усилием толкать и толкать ее, говоря болезни -
вон, вон. Скажи ей, что т.к. ей больше нечего делать, она должна посвятить
каждую секунду оставшейся ей жизни выполнению этого движения. Я заверяю
тебя, что она может выкарабкаться, если захочет.
- Это звучит так просто, - сказал я.
Дон Хуан фыркнул.
- Это кажется просто, - сказал он, - но это не так. Чтобы сделать
это, твоей подруге необходим неуязвимый дух.
Он долго смотрел на меня. Он, казалось, оценивал тревогу и печаль,
которые я ощущал по отношению к моей подруге.
- Конечно, - добавил он, - если бы твоя подруга имела неуязвимый дух,
то начнем с того, что она бы там не оказалась.
Я сообщил своей подруге то, что дон Хуан сказал мне. Но она была уже
слишком слабой даже для того, чтобы пытаться двигать своей рукой.


Она мгновение колебалась, затем молча села в машину и повернулась
лицом к своему дому. Она поместила свои сложенные руки как раз ниже пупка.
Она повернулась и обратила лицо к долине и сделала то же самое движение
своими руками.
Я знал, что она делает. Она прощалась со своим домом и теми
величественными круглыми холмами, которые окружали его.
Дон Хуан обучил меня этому жесту несколько лет тому назад. Он
подчеркивал, что это был очень мощный жест, и что воин должен использовать
его экономно. У меня были очень редкие случаи использовать его самому.
Прощальное движение, которое выполнила ла Горда, было вариантом того,
которому научил меня дон Хуан. Он сказал, что руки складываются, как при
молитве, либо тихо, либо с большой быстротой, в любом случае производя
хлопающий звук. Выполненное тем или иным способом складывание рук должно
было уловить ощущение, которое воин не хотел забыть. Когда руки были
сложены и захватили это ощущение, они направлялись с большой силой к
середине груди, на уровне сердца. Там это ощущение становилось кинжалом, и
воин вонзал его в себя, как бы вонзая кинжал двумя руками.
Дон Хуан сказал мне, что воин прощается таким способом только тогда,
когда у него есть основание считать, что он может не вернуться назад.
Прощание ла Горды увлекло меня.
- Ты прощаешься? - спросил я из любопытства.
- Да, - сказала она сухо.
- Почему ты не прикладываешь руки к груди? - спросил я.
- Это делают мужчины, женщины имеют матку. Они запасают свои ощущения
там.
- Ты учитываешь, что так прощаются только тогда, когда ты не
вернешься назад? - спросил я.
- Есть шансы, что я могу не вернуться, - ответила она. - я уезжаю с
тобой.


Я поспешно забрался в машину. Ла Горда последовала за мной, и, когда она делала это, я не мог не заметить, что она вошла в машину так, как если бы входила в тоннель. Она словно заползала в нее. Дон Хуан обычно делал то же самое. Я однажды шутя сказал ему после того, как видел его делающим это много раз, что было бы более действенно входить так, как это делаю я. Я думал, что этот его странный способ входить был обусловлен его незнакомством с автомобилями. Тогда он объяснил, что машина является пещерой и что в пещеры следует входить таким образом, как если бы мы собиралисьиспользовать их. Пещерам, будь они естественные или сделанные человеком, свойственен особый дух и к этому духу следует приближаться с уважением. Ползание было единственным способом показать это уважение.


- Причина, по которой Нагваль не мог раскрыть тебе все свои замыслы
заключается в том, что ты не полный, - внезапно сказала ла Горда. - ты все
еще остаешься таковым, но сейчас, после схваток с Соледад и с сестрами, ты
сильнее, чем раньше.
- Что значит быть неполным? Все говорили мне, что только ты можешь
объяснить это, - сказал я.
- Это очень простая вещь, - сказала она. - полный человек - тот, кто
никогда не имел детей.
Она сделала паузу, как бы давая время записать то, что она сказала. Я
поднял глаза от своих записей. Она внимательно смотрела на меня, оценивая
эффект своих слов.
- Я знаю, что Нагваль говорил тебе то же самое, что я тебе только что
сказала, - продолжала она. - ты не обратил никакого внимания на его слова,
и ты, по-видимому, на мои слова тоже не обратил внимания.
Я громко прочел заметки и повторил то, что она сказала. Она
хихикнула.
- Нагваль сказал, что неполный человек - это человек, который имел
детей, - сказала она, как если бы диктовала мне.
Она изучающе смотрела на меня, по-видимому, ожидая вопроса или
замечания. Я безмолвствовал.
- Теперь я сказала тебе все о том, что значит быть полным и неполным,
- сказала она. - и я сказала тебе это точно так же, как Нагваль говорил
мне. Это не имело никакого значения для меня тогда, и это не имеет
никакого значения для тебя сейчас.
Я поневоле рассмеялся над тем, как она копирует дона Хуана.
- Неполный человек имеет дыру в своем животе, - продолжала она. - маг
может _в_и_д_е_т_ь_ ее так же ясно, как ты можешь видеть мою голову. Когда
дыра находится в левой стороне живота, ребенок, который произвел эту дыру,
имеет тот же самый пол. Если она находится с правой стороны, ребенок имеет
противоположный пол. Дыра на левой стороне черная, на правой -
темно-коричневая.
- Ты можешь видеть эту дыру у тех, кто имел детей?
- Безусловно. Есть два способа _в_и_д_е_т_ь_ ее. Маг может
в_и_д_е_т_ь_ ее в _с_в_о_е_м_ с_н_о_в_и_д_е_н_и_и_, либо глядя
непосредственно на человека. Маг, который _в_и_д_и_т_, глядя на светящееся
существо, без всякого труда обнаруживает, есть ли дыра в светимости его
тела. Но даже если маг не знает, как _в_и_д_е_т_ь_, он может посмотреть и
действительно различить темноту дыры через одежды.
Она остановилась. Я побуждал ее продолжать.
- Нагваль сказал мне, что ты записываешь, а потом не помнишь то, что
записал, - сказала она обвиняющим тоном.
Я запутался в словах, пытаясь защитить себя. Тем не менее что, что
она сказала, было правдой. Слова дона Хуана всегда оказывали двоякое
действие на меня: одно - когда я слушал в первый раз, что он говорит, и
другое - когда я читал дома то, что я записал и о чем забыл.
Разговор с ла Гордой, однако, существенно отличался. Ученики дона
Хуана ни в какой степени не были такими поглощающими, каким был он. Их
откровения, хотя и необычные, были лишь недостающими кусочками составной
головоломки. Из-за необычного характера этих кусочков картина не
становилась более ясной, а становилась все более и более сложной.
- Ты имел коричневую дыру с правой стороны твоего живота, -
продолжала она. - это означает, то тебя опустошила женщина. Ты сделал
ребенка женского пола.
- Нагваль сказал, что я имела сама огромную черную дыру, потому что я
произвела на свет двух женщин. Я никогда не видела эту дыру, но я видела
других людей с такой дырой, какая была у меня.
- Ты сказала, что я имел дыру, у меня ее больше нет?
- Нет, она залатана. Нагваль помог тебе залатать ее. Без его помощи
ты был бы еще более пустой, чем сейчас.
- Что это за латка?
- Латка в твоей светимости. Нет другого способа говорить об этом.
Нагваль сказал, что маг вроде него самого может в любое время заполнить
дыру. Но что эти заполнения - это только латка без светимости. Любой, кто
в_и_д_и_т_ или _д_е_л_а_е_т_ с_н_о_в_и_д_е_н_и_е_, может сказать, что это
выглядит, как свинцовая латка на желтой светимости остальных частей тела.
Нагваль залатал тебя, меня и Соледад. Но он предоставил нам самим
вернуть обратно сияние, светимость.
- Как он залатал нас?
- Он маг, он что-то положил в ваши тела. Он заменил нас. Мы больше не
являемся теми же самыми. Латка - это то, что он положил туда сам.
- Но как он положил это туда и что это такое?
- То, что он положил в наши тела, была его собственная светимость, и
он сделал это при помощи своей руки. Он просто проникал в наши тела и
оставлял там свои волокна. Он сделал это со всеми своими шестью детьми и с
Соледад. Все мы - одно и тоже. За исключением Соледад, она - нечто другое.
Ла Горда, казалось, не желала продолжать. Она заколебалась и начала
запинаться.
- Что собой представляет донья Соледад? - настаивал я.
- Это очень трудно объяснить, - сказала она после длительных
уговоров. - она такая же, как ты и я, и тем не менее, она отличается. Она
имеет такую же самую светимость, но она не с нами. Она идет в
противоположном направлении. Прямо сейчас она больше всего подобна тебе.
Оба вы имеете латки, которые выглядят, как свинец. Моя латка исчезла, и я
снова полное светящееся яйцо. Поэтому я и сказала, что ты и я будем в
точности такие же самые в один прекрасный день, когда ты снова станешь
полным. То, что делает нас в данный момент почти такими же самыми - это
светимость Нагваля и тот факт, что оба мы идем в том же направлении и то,
что мы оба были пустыми.
- Как полный человек выглядит для мага? - спросил я.
- Как светящееся яйцо, состоящее из волокон, - сказала она. - все
волокна являются полными, они выглядят, как струны, туго натянутые струны.
Это выглядит так, как если бы струны были тугие, как барабан.
С другой стороны, у пустого человека волокна оборваны на краях дыры.
Если у него было много детей, то волокна вообще не похожи на волокна. Эти
люди выглядят, как два светящихся участка, разделенных чернотой. Это
ужасное зрелище. Нагваль заставил меня _в_и_д_е_т_ь_ таких людей, когда мы
однажды были в городе в парке.
- Как ты думаешь, почему Нагваль никогда не говорил мне обо всем
этом?
- Он говорил тебе все, но ты никогда не понимал его точно. Когда он
осознал, что ты не понимаешь его, того, что он говорит, он бывал вынужден
изменять тему. Твоя пустота препятствует твоему пониманию. Нагваль сказал,
что для тебя совершенно естественно не понимать. Когда человек становится
неполным, он действительно пуст; как тыква-горлянка, из которой вынуть
внутренности. Для тебя не имело значения, сколько раз он говорил тебе, что
ты пустой, настолько не имело значения, что он даже разъяснял это тебе. А
ты никогда не знал, то он имеет в виду, или, еще хуже, ты не хотел знать.
Ла Горда вступила на опасную почву. Я попытался отвлечь ее другим
вопросом, но она отклонила его.
- Ты любишь одного маленького мальчика и ты не хочешь понять, то
Нагваль имеет в виду, - сказала она обвиняюще. - Нагваль сказал мне, что
ты имеешь дочь, которую ты никогда не видел, и что ты любишь того
маленького мальчика. Одна взяла твое острие, другой захватил тебя. Ты
сплотил их вместе.
Он сказал, что
когда человек имеет ребенка, этот ребенок забирает острие его духа. Для
женщины иметь девочку означает конец этого острия. Иметь двух, как я,
означает конец меня. Лучшие мои силы и иллюзии перешли к этим девочкам.
Они похитили мое острие, сказал Нагваль, тем же самым путем, каким я
похитила его у своих родителей. Такова наша судьба. Мальчик похищает
большую часть своего острия у отца, а девочка - у своей матери. Нагваль
сказал, что люди, которые имеют детей, могли бы сказать, если бы они не
были такими упрямыми, что в них чего-то не хватает. Некоторая
помешанность, некоторая нервозность, некоторая сила, которую они имели
раньше, ушли. Они обычно имели это, но где оно теперь? Нагваль сказал, что
оно в маленьком ребенке, бегающем около дома, полном энергии, полном
иллюзии. Другими словами - полном. Он сказал, что если мы понаблюдаем за
детьми, мы можем сказать, что они отважны, они двигаются прыжками. Если мы
понаблюдаем за их родителями, мы можем увидеть, что они осторожны и робки.
Они больше не прыгают. Нагваль сказал мне, что мы объясним это, говоря,
что родители взрослые и имеют обязанности. Но это не правильно. Истина
здесь в том, что они потеряли свое острие.
Я спросил ла Горду, не рассказывал ли ей Нагваль, что я говорил ему,
что я знаю родителей, у которых гораздо больше духа и острия, чем у их
детей.
Она засмеялась, закрыв лицо жестом притворного замешательства.
- Ты можешь спросить меня, - сказала она, хихикая, - ты хочешь
слышать мое мнение?
- Конечно, я хочу слышать его
- Эти люди не имеют больше духа, у них было, прежде всего, много
решительности и они приучили своих детей быть послушными и смирными. Они
всю жизнь запугивали своих детей, вот и все.
Я описал ей случай человека, которого я знал, отца четырех детей,
который в возрасте 58 лет полностью изменил свою жизнь. В результате он
оставил свою жену и административную работу в большой корпорации, после
того, как более 25 лет строил карьеру и семью. Он решительно бросил все
это и отправился жить на остров в тихом океане.
- Ты хочешь сказать, что он отправился туда исключительно сам по
себе? - спросила ла Горда тоном удивления.
Она разрушила мой аргумент. Я должен был признать, что этот человек
отправился туда со своей 23-летней невестой.
- Которая, несомненно, является полной, - добавила ла Горда.
- Я вынужден был согласиться с ней снова.
- Пустой мужчина все время пользуется полнотой женщины. - Продолжала
она. - полная женщина опасна в своей полноте больше, чем мужчина. Она
ненадежная, изменчивая, нервная, но вместе с тем способна на большие
изменения. Подобные женщины могут научиться и пойти куда угодно. Они
ничего там не сделают, но это, прежде всего, потому, что им некуда
стремиться. Пустые люди, с другой стороны, не могут больше так прыгать, но
они более надежны. Нагваль сказал, что пустые люди подобны гусеницам,
которые оглядываются вокруг прежде, чем продвинуться, потом они дают
задний ход и затем снова немножко продвигаются. Полные люди всегда
прыгают, кувыркаются, и почти всегда приземляются на голову, но это не
беспокоит их.
Нагваль сказал, что для того, чтобы войти в другой мир, надо быть
полным. Чтобы быть магом, надо иметь всю свою светимость: никаких дыр,
никаких латок и все острие духа. Поэтому маг, который пуст, должен
восстановить полноту. Будь он мужчина или женщина, он должен быть полным,
чтобы войти в тот мир, там, во сне, в ту вечность, где Нагваль и Хенаро
ожидают нас.
Она остановилась и долго изучающе смотрела на меня. Света было едва
достаточно для того, чтобы писать.
- Но как ты восстановила свою полноту? - спросил я.
Она подпрыгнула при звуке моего голоса. Я повторил свой вопрос. Она
уставилась на потолок пещеры, прежде чем ответила мне.
- Я должна была отказаться от этих двух девочек, - сказала она. -
Нагваль однажды говорил тебе, как это сделать, но ты не захотел слушать
его. Суть его утверждений в том, что надо похитить обратно это острие. Он
сказал, что мы получили его трудным путем, похитив его, и что мы должны
возвратить его тем же самым трудным путем.
Он вел меня к тому, чтобы я сделала это, и первое, что он заставил
меня сделать, это отказаться от своей любви к своим тем двум детям. Я
должна была это сделать в сновидении. Мало-помалу я научилась не любить
их, но Нагваль сказал, что это бесполезно, надо научиться не заботиться и
не ненавидеть. Когда эти девочки не стали ничего значить для меня, я
должна была увидеть их снова, обратить свои глаза на них и положить на них
свои руки. Я должна была мягко погладить их по голове и позволить своей
левой стороне вытащить острие из них.
- Что случилось с ними?
- Ничего. Они никогда ничего не ощущали. Они пошли домой и теперь они
подобны двум взрослым людям. Пустые, как большинство людей вокруг них. Они
не любят компанию детей, потому что они не нуждаются в них. Я сказала бы,
что им стало лучше. Я взяла их ненормальность. Они не нуждаются в ней, а я
нуждаюсь. Я не знала, что делала, когда давала ее им. Кроме того, они все
еще сохраняют острие, которое они похитили у своего отца. Нагваль был
прав: никто не заметил пропажи, а я действительно заметила свое
приобретение. Когда я выглянула из этой пещеры, я увидела все свои
иллюзии, выстроившиеся в ряд, как шеренга солдат. Мир был ярким и новым.
Тяжесть моего тела и моего духа исчезли, и я поистине была новым
существом.
- Ты знаешь, как ты забрала острие у своих детей?
- Они не мои дети! Я никогда не имела никакого ребенка. Посмотри на
меня.

Моя пустота,
которая была моим недостатком, является теперь моим преимуществом. Когда
маг восстанавливает свою пустоту, он уравновешен, в то время, как магу,
который всегда был полным, немного недостает равновесия. Таким был Хенаро.
Нагваль же был уравновешен, т.к. он был неполный, подобный тебе и мне и
даже больше тебя и меня. Он имел трех сыновей и одну дочь.
Сестричкам, подобно Хенаро, не хватает уравновешенности. И в
большинстве случаев так сильно, что они не знают меры.

- Нагваль сказал, что все в мире является силой, толканием или тягой.
Для того, чтобы нас толкали или тянули, нам нужно быть похожими на парус
или воздушный змей на ветру. Но если у нас в середине нашей светимости
есть дыра, сила пройдет через нее и никогда не подействует на нас.
- Нагваль говорил мне, что Хенаро очень полюбил тебя и пытался помочь
тебе осознать дыру в середине тебя. Он запустил летать свое сомбреро, как
змея, чтобы растормошить тебя, он даже вытягивал тебя из этой дыры, пока
не доводил до поноса, но ты никогда не схватывал того, что он делает.
- Почему они не говорили так понятно, как говоришь ты?
- Они говорили, но ты пропускал их слова мимо ушей.
Я нашел, что в ее утверждение трудно поверить. Было немыслимо
допустить, чтобы они говорили мне об этом, а до меня это не доходило.
- Ты когда-нибудь видела шаблон, Горда? - спросил я.
- Конечно, когда я снова стала полной. Я пошла однажды сама к той
особой водяной дыре, и он там был. Это было лучистое светящееся существо.
Я не могла смотреть на него. Оно слепило меня. Но быть в его присутствии
было достаточно. Я ощутила счастье и подъем сил. И ничто другое не имело
значения, ничто. Просто быть там - было все, что я хотела. Нагваль сказал,
что иногда, если мы имеем достаточно личной силы, мы можем схватить
проблеск шаблона, даже если мы не являемся магами; когда это случается, мы
говорим, что видели _б_о_г_а_. Он сказал, что если мы называем его
б_о_г_о_м_, то это правда. _Ш_а_б_л_о_н_ я_в_л_я_е_т_с_я_ б_о_г_о_м_.

- Но если человеческий шаблон - это то, что скрепляет нас вместе, то
что такое человеческая форма?
- Нечто клейкое, клейкая сила, которая делает нас людьми, какими мы
являемся. Нагваль говорил мне, что человеческая форма не имеет формы.
Подобно олли, которых он носил в своей горлянке, это все, что угодно, но
несмотря на отсутствие формы, она владеет нами в течение нашей жизни и не
покидает нас, пока мы не умрем. Я никогда не видела человеческую форму, но
я ощутила ее в своем теле.

- Нагваль сказал мне, что воин без формы начинает видеть глаз. Я
видела глаз перед собой каждый раз, когда закрывала глаза. Это было так
плохо, что я не могла отдыхать, глаз следовал за мной всюду, куда бы я ни
пошла. Я чуть не сошла с ума. В конце концов, я думаю, я стала привыкать к
нему. Сейчас я даже не замечаю его, потому что он стал частью меня.
Бесформенный воин использует этот глаз, чтобы приступить к
сновидению. Если ты не имеешь формы, то тебе не нужно засыпать, чтобы
д_е_л_а_т_ь_ сновидение. Глаз перед тобой тащит тебя всякий раз туда, куда
ты хочешь отправиться.
- Где в точности находится этот глаз, Горда?
Она закрыла свои глаза и провела рукой из стороны в сторону, прямо
перед своими глазами, очертив интервал ширины своего лица.
- Иногда глаз очень маленький, а в другое время он огромный, -
продолжала она. - когда он маленький, твое _с_н_о_в_и_д_е_н_и_е_ является
точным. Если он большой, твое _с_н_о_в_и_д_е_н_и_е_ подобно полету на
высоте выше гор, когда ты фактически много не видишь. Я еще не делала
достаточно с_н_о_в_и_д_е_н_и_й_, однако Нагваль сказал мне, что этот глаз
является моей козырной картой. Однажды, когда я стану по-настоящему
бесформенной, я больше не буду видеть глаза, глаз, так же, как и я, станет
ничто, и все же он будет там, подобно олли. Нагваль сказал, что все
просеивается через нашу человеческую форму. Если мы не имеем формы, тогда
ничто не имеет формы и все же все присутствует. Я не могла понять, что он
хотел этим сказать, но теперь я вижу, что он был абсолютно прав. Олли суть
лишь присутствие, и таким же будет глаз. Но в данное время этот глаз есть
все для меня. Фактически, имея этот глаз, я больше ни в чем не нуждаюсь,
чтобы вызвать свои _с_н_о_в_и_д_е_н_и_я_, даже когда я бодрствую. Пока что
я не сумела сделать этого. По-видимому, я, подобно тебе, немножко
неподатливая и ленивая.

Поэтому я решила
некоторое время вообще не есть ничего. Лидия и Жозефина помогали мне. Я не
ела ничего 23 дня, и тогда однажды ночью я нашла свои руки во сне. Они
были старые, безобразные и зеленые, но они были моими. Так что начало
положено. Остальное было легко.
- А что было остальное, Горда?
- Следующая вещь, которую Нагваль хотел, чтобы я сделала, это
попытаться найти дома и постройки в своих снах и смотреть на них, пытаясь
не разрушать эти образы. Он сказал, что искусство видящего сны заключается
в том, чтобы удерживать образ своего сна. Потому что это то, что мы делаем
тем или иным путем всю свою жизнь.
- Что он имел в виду под этим?
- Наше искусство, как обычных людей, состоит в том, что мы знаем, как
удерживать образ того, на что мы смотрим. Нагваль сказал, что мы делаем
это, но не знаем, как. Мы просто делаем это, иначе говоря, наши тела
делают это. В _с_н_о_в_и_д_е_н_и_и_ мы должны делать то же самое, кроме
того, в _с_н_о_в_и_д_е_н_и_и_ мы должны еще научиться, как делать это. Мы
должны стараться изо всех сил не смотреть, а только мельком взглядывать и
тем не менее удерживать образ.
Нагваль велел мне в своих снах найти повязку для моего пупка. Это
потребовало много времени, потому что я не понимала, что он имел в виду.
Он сказал, что в _с_н_о_в_и_д_е_н_и_и_ мы _о_б_р_а_щ_а_е_м
в_н_и_м_а_н_и_е_ п_у_п_к_о_м_, поэтому он должен быть защищен. Нам нужно
небольшое тепло или ощущение, что что-то давит на пупок, чтобы удерживать
образы в своих снах.
Я нашла в своих снах гальку, которая была прилажена к моему пупку, и
Нагваль заставил меня искать ее день за днем в водных дырах и каньонах,
пока я не нашла ее. Я сделала пояс для нее, и я до сих пор ношу ее днем и
ночью. Это помогает мне удерживать образы в своих снах.
Затем Нагваль дал мне задание отправляться к определенным местам в
своих _с_н_о_в_и_д_е_н_и_я_х_. Я действительно хорошо выполняла эти
задания, но в это время я теряла свою форму и начала видеть глаз перед
собой. Нагваль сказал, что глаз все изменил, и приказал мне начать
использовать глаз, чтобы отрываться. Он сказал, что у меня не было времени
получить дубль в сновидении, но что глаз был даже лучше. Я чувствовала
себя обманутой. Я теперь не беспокоюсь. Я использовала этот глаз наилучшим
образом, каким могла. Я позволила ему тянуть меня в мое
с_н_о_в_и_д_е_н_и_е_. Я закрывала глаза и засыпала с легкостью, даже в
дневное время и где угодно. Глаз тянет меня и я вхожу в другой мир.
Большую часть времени я брожу в нем. Нагваль сказал мне и сестричкам, что
в течение наших менструальных периодов _с_н_о_в_и_д_е_н_и_е_ становится
силой. Я для начала стала немножко сумасшедшей. Я стала более отважной. И,
как показал нам Нагваль, перед нами в течение этих дней открывается
трещина. Ты не женщина, так что это не может иметь никакого смысла для
тебя, но, тем не менее, за день до своего периода женщина может открыть
эту трещину и вступить через нее в другой мир.
Своей левой рукой она обвела контур какой-то невидимой линии,
которая, кажется, пролегла вертикально перед ней на расстоянии руки.
- В течение этого периода женщина, если она хочет, может позволить
приходить образам "мира", - продолжала ла Горда. - это трещина между
мирами и, как сказал Нагваль, она находится прямо перед всеми нами,
женщинами.
Причина, по которой Нагваль считал, что женщины лучшие маги, чем
мужчины, заключается в том, что они всегда имеют трещину перед собой, в то
время, как мужчина должен делать ее.
- Итак, именно во время своих периодов я научилась в
с_н_о_в_и_д_е_н_и_и_ летать с помощью линий мира. Я научилась делать искры
с помощью своего тела, чтобы привлекать линии, а затем я научилась хватать
их. И это все, чему я научилась до сих пор в _с_н_о_в_и_д_е_н_и_и_.
Я засмеялся и сказал, что мне нечем похвастаться после моих
нескольких лет "сновидения".


Ничто из того, что твой дед и отец говорили о церкви, не дало им
благополучия. С другой стороны, если быть безупречным воином - это дает
тебе мужество, молодость и силу. Так что тебе надлежит сделать мудрый
выбор.


- Нагваль учил тебя и равным образом меня быть бесстрастными. Я более
бесстрастна, чем ты, потому что я бесформенна. Ты все еще имеешь свою
форму и ты пуст, поэтому ты цепляешься за каждый сучок. Однако, однажды ты
снова будешь полным и тогда ты поймешь, что Нагваль был прав. Он сказал,
что мир людей поднимается и опускается, и люди поднимаются и опускаются
вместе со своим миром, как магам, нам нечего следовать за ними в их
подъемах и спусках.
Искусство магов состоит в том, чтобы быть вне всего и быть
незаметными. И больше, чем что-либо другое, искусство магов состоит в том,
чтобы никогда не расточать свою силу.


- Я уже говорила тебе то, что Нагваль рассказывал мне о внимании, -
сказала она. - мы удерживаем образы мира своим вниманием. Мужчина-маг
очень труден для тренировки, потому что его внимание всегда закрыто,
сфокусировано на чем-то другом. Женщина, с другой стороны, всегда открыта,
потому что большую часть времени она ни на чем не фокусирует свое
внимание. Особенно в течение менструального периода. Нагваль рассказал мне
и затем показал, что в течение этого периода я действительно могу отвлечь
свое внимание от образов мира. Если я не фокусирую свое внимание на мире,
мир рушится.
- Как это делается, ла Горда?
- Это очень просто. Когда женщина менструирует, она не может
фокусировать свое внимание. Это та трещина, о которой говорил мне Нагваль.
Вместо того, чтобы бороться за фокусирование, женщина должна отвлечься от
образов, глядя пристально на отдаленные холмы или на воду, например, на
реку, или на облака.
Если ты пристально смотришь открытыми глазами, у тебя начинает
кружиться голова и глаза утомляются, но если ты полуприкроешь их и немного
мигнешь и передвинешь их от одной горы к другой или от облака к облаку, ты
сможешь созерцать часами или днями, если это необходимо. Нагваль обычно
заставлял нас сидеть у двери и пристально смотреть на круглые холмы на
другой стороне долины. Иногда мы сидели там в течение нескольких дней,
пока не откроется трещина.


Ла Горда выстроила трех девушек в линию. Затем она потянула меня в
свою сторону. Все они сложили руки за спиной. Ла Горда заставила меня
сделать то же самое. Она вытянула мои руки как можно дальше назад и затем
велела мне согнуть их и схватить свои предплечья как можно крепче и как
можно ближе к локтям. Это создало большое мышечное напряжение в суставах
моих плеч. Она нажимала на мое туловище вперед до тех пор, пока я чуть не
согнулся. Затем она издала особый птичий крик. Это был сигнал. Лидия
начала идти. В темноте ее движения напоминали мне движения конькобежца.
Она шла быстро и молча и за несколько секунд исчезла из виду.
Ла Горда издала еще два птичьих крика, один за другим, и Роза и
Жозефина удалились тем же способом, что и Лидия. Ла Горда велела мне
следовать рядом с ней. Она издала еще один птичий крик, и мы оба
тронулись.
Я был удивлен легкостью, с которой я шел. Все мое равновесие было
сосредоточено в ногах. То, что мои руки находились за спиной, не
препятствовало моим движениям, а помогало мне поддерживать необычное
равновесие. Но что удивило меня больше всего, так это спокойствие моих
шагов.


Ла Горда сказала, что Нагваль использовал дым не только для того,
чтобы "видеть" и узнавать людей, но также для исцеления. Он давал Жозефине
дымные ванны. Он заставлял ее стоять или сидеть около огня в той стороне,
куда дул ветер. Дым обычно окутывал ее и заставлял давиться и плакать. Это
неудобство было лишь временным и без последствий, с другой стороны,
положительным эффектом было постепенное очищение светимости.
- Нагваль всем нам давал дымные ванны, - сказала ла Горда. - тебе он
давал даже больше ванн, чем Жозефине. Он сказал, что ты был невыносимым, а
ведь ты даже не притворялся, как она.
Все стало мне ясным. Она была права, дон Хуан заставлял меня сидеть
перед огнем сотни раз. Дым обычно раздражал мое горло и глаза до такой
степени, что содрогался, когда видел, что он начинает собирать сухой
хворост и ветки. Он говорил, что я должен контролировать свое дыхание и
ощущать дым с закрытыми глазами, таким способом я мог бы дышать без
удушья.
Ла Горда сказала, что дым помог Жозефине стать бесплотной и очень
неуловимой и что, несомненно, он помог мне излечиться от моей
ненормальности, в чем бы она ни заключалась.
- Нагваль сказал, что дым все забирает из тебя, - продолжала ла
Горда. - он делает тебя чистым и прямым.

Я научился магическому акту "оплаты духу человека" у дона Хуана. Я
спросил его однажды, потрясенный сознанием того, что я никогда не мог
отплатить ему за все, что он сделал для меня, потому что вряд ли было
что-то такое, что я мог сделать, чтобы сравнять счет. Мы как раз выходили
из банка после размена мексиканской валюты.
- Я не нуждаюсь в том, чтобы ты мне отплатил, - сказал он, - но если
ты все еще хочешь отплатить, сделай свой вклад в дух человека. Это всегда
очень малый счет, и что бы ты ни вложил туда, это будет более, чем
достаточно.
Помогая этому больному мальчику, я лишь отплатил духу человека за
любую помощь, которую мой маленький мальчик может получить от незнакомых
людей на своем пути.

Internet Stars